Винни-Пух. Большое путешествие к южному полюсу

Медвежонок вышел к доске и стал возле неё с серьёзным и даже важным видом. Остальные ученики смотрели на него с интересом: им ещё ни разу не доводилось видеть, как кто-то отвечает самый настоящий выученный урок. Для Кристофера Робина это было не в новинку, поэтому он сразу перешёл к делу.

– Ну что, Пух, – сказал он, – насколько я помню, тебе было задано выучить наизусть стихотворение великого английского поэта Вильяма Блейка?

– Да, – кивнул медвежонок.

– И ты выучил его?

– Вообще-то, я сделал даже лучше, – с гордостью ответил Пух.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Кристофер Робин.

– Я сочинил своё стихотворение.

– Да? – ещё больше удивился мальчик. – И что же это за стихотворение?

– Оно называется «Возвращение Кристофера Робина».

– И ты собираешься нам его рассказать?

– Конечно, – ответил Пух, уже более скромно.

– Тогда мы тебя внимательно слушаем, – сказал Кристофер Робин.

Мальчик понимал, что по школьным правилам этого делать не полагается, но ведь это была совсем особенная школа. К тому же не каждый день приходится слушать стихи, написанные в твою честь, поэтому учитель Кристофер Робин согласился на то, чтобы медвежонок их прочитал.

– Итак, стихотворение под названием «Возвращение Кристофера Робина», – ещё раз повторил для пущей важности Пух.

– Слышали, – подал голос с места Иа. – Давай, Пух, начинай.

Винни-Пух хорошенько прокашлялся и начал:

Пусть Кристофер Робин отсутствовал год,
Но каждый из нас всё же верил,
Что он к нам вернётся, что он к нам придёт
И всех соберёт нас под деревом.
И я, и Сова, и малыш-Пятачок,
И Кролик, и Ру (даже Тигра),
И Сашка Букашка, и Сэм Паучок
Играли в печальные игры.
Зима была самой печальной из зим
Без нашего лучшего друга.
И даже весна невесёлой была –
Без друга с веселием туго.
Но вот наступили вдруг летние дни,
И с ними пришла телеграмма.
И крикнули Тигре мы дружно: «Гони!
На станцию – прямо и прямо!».
К перрону, пыхтя, подошел паровоз,
Мы прибыли вовремя, вот как!
Да здравствует Тигра! Ведь он нас довёз,
Домчал во мгновение ока.
И Кристофер Робин сошел на перрон,
Неся чемоданы подарков.
И лес наш отныне от скуки спасён,
Он сразу стал шумным и ярким.
Теперь снова вместе мы все заживем,
Не зная ни грусти, ни скуки.
В приветствии радостном соединим
Копытца и лапы и руки.

– Вот и всё, – сказал Винни-Пух, скромно потупив глаза.

– Понятно, – первым подал голос Иа. – По-моему, это даже не стихи про возвращение Кристофера Робина, а какой-то хвалебный гимн в честь нашего уважаемого Тигры. Хотя, возможно, я ничего не понимаю в современной поэзии. Просто мне так показалось.

– Ну нет, Иа, – вступилась за поэта Кенга, – я тоже ничего не понимаю в поэзии,

но, по-моему, стихи хорошие.

– Знаешь, Иа, – сказал Кролик, – я думаю, тебе просто завидно, что Пух написал хвалебные стихи про Тигру. Если бы ты не отказался везти всех нас на станцию, то тогда это были бы стихи про тебя.

– Ничего подобного, – с достоинством возразил Иа. – Просто я хотел сказать, что хвалебные оды сочиняют в честь тех, кто действует у всех на виду. А скромные труженики, те, кто потом в печальном одиночестве катят тележку домой, к сожалению, остаются в тени. Но я не против. Так, наверное, и должно быть.

– Ничего, Иа, не переживай, – успокоил ослика Пух, – когда-нибудь я и про тебя напишу стихи.

– Боюсь, что мне придётся долго этого ждать, – печально вздохнул ослик.

– Спасибо, Пух, – сказал Тигра очень серьёзным голосом. – По-моему, это всё- таки стихи про возвращение Кристофера Робина, что бы там ни говорили. Но всё равно, мне приятно, что в них отражена и моя скромная роль.

– Ах, Тигра! Неужели и ты научился скромности? – удивилась Кенга. – Ну что ж, это очень приятно.

А Кролика волновало в стихотворении Винни-Пуха совсем другое. Он сидел, наморщив лоб, как будто хотел вспомнить что-то важное. После Тигры высказался и он.

– Послушай, Пух, – сказал Кролик не совсем уверенно, – вообще-то я знаю всех своих Родственников и Знакомых, даже самых-самых маленьких, и Сашку Букашку в том числе. Но вот Сэма Паучка я что-то никак не могу припомнить. Объясни, сделай милость, кто он такой, этот Сэм Паучок?

– Вообще-то я тоже не знаю никакого Сэма Паучка, – признался Пух. – Я его выдумал для рифмы.

– Для чего? – с удивлением переспросил Кролик.