Виннипегская Стена и я

Эйден: Идешь завтра на игру?

Я: Запиши меня, но всего один билет. Пожалуйста.

Эйден: Всего один?

Я: Да...

Зак уехал, а Диана по смс уведомила меня, что едет на День Благодарения к своим родителям в Сан-Антонио, и если я захочу поехать, она не намерена специально разбить свою машину по пути.

Я написала ей в ответ, что ценю ее искреннее предложение, но останусь в Далласе, потому что планирую встретиться с младшим братом, который в пятницу будет играть матч неподалеку.

Я решила, что в День Благодарения займусь дизайном футболок, пока у меня есть вдохновение.

Эйден: Тебе не с кем пойти?

Я: *Всегда одна*

Эйден: *Всегда Раздражающая*

Я: Ты бы скучал, если бы меня не было, Солнышко.

Я чуть не нажала «отправить», но написала ему другое сообщение.

Я: Спасибо за билет.

Он не ответил, но когда тем вечером я вышла из душа, то нашла на кровати что-то в цветах команды, завернутое в пластик, и долго пялилась на этот предмет. Когда я разорвала упаковку, то встряхнула ее и увидела, что это новенькая джерси с надписью ГРЭЙВС на спине, и я улыбалась так, что у меня заболели щеки.

Взглянув на часы у своей кровати, я увидела, что еще нет девяти, и пошла к комнате Эйдена, хозяйской спальне в конце коридора. Когда я оказалась там, его дверь была закрыта, но я постучала, слушая его передвижения с той стороны.

И, конечно же:

— Ванесса?

— Это Кексик.

Он издал звук, который я не смогла распознать.

— Заходи.

Я повернула ручку и скользнула внутрь, оставляя ее открытой. Он сидел на краю своей большой королевской кровати, вытирая голову полотенцем. Первое, что я заметила, какая гладкая у него челюсть.

Без бороды он выглядел моложе... симпатичнее. В прошлом я лишь пару раз видела его гладко выбритым, но так как он обычно делал это вечером, пока спал, она всегда слегка отрастала.

— В твоей комнате отключился свет? — спросил он, закинув полотенце себе на шею.

— Ты такой забавный, — я закатила глаза, чтобы он знал, как раздражал меня. — Манекен.

Уголок его полных губ слегка приподнялся, когда он забросил полотенце в корзину в углу комнаты.

И только тогда я поняла, что на нем лишь маленький кусочек золота между ключицами и боксеры. Серые, облегающие, сделанные из какого-то спандекса, боксеры.

У меня пересохло во рту, и я отвела глаза в сторону — куда угодно — вместо... вместо этих огромных бедер, которые я все время видела в обтягивающих шортах, когда делала его фотографии.

Или вместо этой толстой, темной выпуклости, прижатой слева к его ноге. Я разглядывала его комод.

— Я, эм, видела подарок, который ты оставил на моей кровати, — заметила я, подбирая слова.

— Угу, — пробормотал он, и я увидела своим периферийным зрением, что он встал и пошел в сторону комода, на котором я пыталась сосредоточиться.

Что он делает? Я сглотнула и бросила секундный взгляд на самую потрясающую задницу, которую когда-либо видела, прежде чем снова отвести взгляд.

— Я просто хотела поблагодарить тебя.

Мышцы на его шее поднимались и опускались. Вы никогда не видели трапециевидные мышцы, пока не видели Эйдена.

— Я получил ее бесплатно, а тебе была нужна новая.

Я на секунду снова взглянула на его задницу. Я слабая. А потом посмотрела снова. Такая чертовски слабая.

— Они дали ее тебе бесплатно? — мой голос звучал напряженно, а почему бы и нет?

Я не могу перестать пялиться на самую великолепную округлую задницу и бедра во Вселенной. Я хотела укусить их. Я, правда, хотела покусать их.

— Я попросил ее впервые. Им пришлось дать ее мне, — бросил он через плечо.

Его комментарий согрел меня сильнее, чем должен был, и я сосредоточилась на золотой цепочке вокруг его шеи. Я хотела спросить его о родителях и почему они не фигурируют в его жизни. Я хотела знать, был ли он занозой в заднице, когда был ребенком.

Но сильнее всего я хотела узнать, что больше всего он любил в своих дедушке и бабушке. Но не сделала ничего из этого. Вместо этого, я спросила в его спину:

— Могу я кое о чем спросить тебя?

— Я сказал, что ты можешь.

Возможно, наши отношения и стали лучше, но мне все равно время от времени хотелось встряхнуть его. Что-то мне подсказывало, что это никогда не изменится.

— Я всегда задавалась вопросом, почему вместо футбола ты не играешь в хоккей?

Он развернулся лицом ко мне всем своим большим, влажным телом, надевая серо-лиловые пижамные штаны. Из-под мешковатых краев его штанов выглядывали эти длинные ноги. И эта верхняя часть его тела...

Данная картина не надоедала, и я не стала невосприимчивой к этим твердым, круглым соскам, которые окружены влажными, темными волосами. Или к этим жестким, твердым мышцам брюшного пресса. К этим широким плечам, узкой талии и выпуклым мышцам, из-за чего он выглядел более впечатляюще.