Виннипегская Стена и я

— Я застрял с тобой, не так ли? — спросил он обманчиво мягким голосом.

Он пытался сделать так, чтобы я почувствовала себя лучше?

— На следующие четыре года и восемь месяцев, — я улыбнулась ему, даже если ощущала внутри невероятную грусть, как будто песок застрял в песочных часах.

Его голова дернулась назад. Это движение было крошечным, очень крошечным, но оно было.

Или мне показалось?

Прежде чем я смогла решить, показалась мне его реакция или нет, Здоровяк резко спросил:

— Ты расскажешь мне, наконец, что сделала твоя сестра, чтобы разозлить тебя?

Конечно, он спросил. А почему бы и нет? Не то чтобы я держала все это в секрете. Просто не люблю об этом говорить. С другой стороны, если и есть в мире человек, с которым я могу поговорить о Сьюзи, это Эйден. Кому он расскажет?

Но суть в том, что даже если бы у него и был человек, кому он мог бы рассказать, он — самый надежный человек, которого я знаю.

Не уверена, когда это произошло, но я не собиралась задумываться об этом, особенно не в канун Рождества, когда он пригласил меня в свою постель, и впервые за долгое время я не чувствовала себя такой одинокой.

Немного поерзав на матраце, я подперла голову рукой и просто выложила все.

— Когда мне было восемнадцать, она сбила меня машиной.

Эти невероятно длинные ресницы опустились на его щеки. У него покраснели уши?

— Автомобильная авария? — его голос был хриплым. — Ты рассказывала, что человек, который наехал на тебя...

Он моргнул так медленно, что я подумала бы, что с ним что-то не так, если бы не знала его лучше.

— Это была твоя сестра?

— Да.

Эйден посмотрел прямо на меня, в морщинках в уголках его глаз залегло недоумение.

— Что произошло? — озвучил он вопрос.

— Это длинная история.

— Для тебя у меня есть время.

— Это, правда, длинная история, — настаивала я.

— Хорошо.

Этот парень. Мне пришлось вытянуть шею, подготавливаясь к этому чертовому шторму.

— У всех моих сестер есть проблемы, но Сьюзи всегда отличалась. У меня проблемы с гневом, я знаю. Удивительно, правда? Никаких проблем нет лишь у моего младшего брата. Думаю, когда мама была беременна нами, она пила, или, может, наши отцы были мудаками, не уверена.

Почему я рассказывала ему об этом?

— В любом случае, между нами всегда все было плохо. У меня нет ни одного хорошего воспоминания, связанного с ней. Ни одного, Эйден. Вот примерный список: она приходит и бьет меня по лицу без причины, кричит на меня, дергает за волосы, ломает мои вещи без каких-либо причин... ну и такое прочее. Я долго не давала сдачи, пока не устала от ее хрени. Тогда я как раз стала выше, чем она, и решила, что с меня довольно. Тогда она уже пила и принимала наркотики. Я знала, что она употребляла уже некоторое время. Но меня это не волновало. Я устала быть ее грушей для битья.

— Ну, в тот раз она надрала мне задницу. Она столкнула меня с лестницы, и я сломала руку. Мама была... не знаю, где она была. Мой младший брат испугался и позвонил 911. Приехала машина скорой помощи и отвезла меня в больницу. Врачи, медсестры или кто-то еще звонили моей матери. Она не отвечала. Не знаю, где она была, как и не знали мои сестры и брат. Наконец, из больницы позвонили в Службу защиты детей, и они забрали меня, они забрали всех. Не знаю, сколько у мамы ушло времени на то, чтобы понять, что мы все пропали, но ее лишили родительских прав.

— Следующие четыре года я провела с приемными родителями и младшим братом. Пару раз я видела маму, но это все. Сразу после этого я уехала в колледж, она начала звонить и спрашивать, что я собираюсь делать летом, и говорила, что хотела бы увидеться со мной. Не знаю, о чем, черт побери, я тогда думала. У нее была стабильная работа, поэтому я поехала... и лишь когда оказалась там, то поняла, что она живет не одна. А со Сьюзи и моими старшими сестрами. За все эти годы я не видела ни одну из них.

— Тогда я должна была знать, что лучше бы мне остановиться в другом месте. Родители моей подруги Дианы все еще жили по соседству, но она чем-то занималась на тех выходных, поэтому дома ее не было, а я не хотела оставаться там без нее. Мои приемные родители сказали мне, что их дом всегда будет моим домом, то есть, мой младший брат до сих пор жил с ними. Но по какой-то глупой причине я хотела дать шанс своей матери. Мы — Сьюзи и я — начали ругаться в ту же секунду, как я приехала, я должна была знать. Как только я ее увидела, то поняла — она под чем-то. Я пыталась поговорить с мамой об этом, но она отмахнулась от меня и сказала, что Сьюзи изменилась.