Вино фей

Черити и вправду уяснила всё, сказанное супругой пастора, и не могла с ним во многом не согласиться. Да, если его сиятельство и впредь будет вести себя подобным образом — ей несдобровать. Пока леди Дороти лелеет мысль, что благодаря ей милорд Клэверинг станет завсегдатаем в их доме, она будет мягка, но если её дочери не удастся покорить графа — миссис Хейвуд выместит досаду на ней, Черити. И не только она.

— А, скажите, миссис Стэнбридж, сестра его сиятельства танцевала с кем-то, кроме мистера Арбетнота?

— Нет, она почти не танцевала и вскоре села играть. Странная пара, право слово. А уж ее платье… Она, что, в трауре?

— Не знаю. А как, по-вашему, почему они не обосновались в Лондоне? С таким-то доходом…

— Возможно, они здесь по приглашению леди Рэнделл.

— Но вы сказали, что он — светский человек. Почему он столь странно повёл себя?

— Я и на это не могу ответить, Черри. Но врагов у тебя прибавилось. Элизабет Марвелл сказала, что граф решил поразвлечься за твой счёт, и многие это повторили.

Черити подняла на миссис Кассандру мрачный взгляд. Поразвлечься за её счёт хотели другие, в том числе и сынок самой миссис Стэнбридж, но Черити понимала, что упрекать жену пастора в этом неуместно.

— Мне, однако, так не показалось, — поспешно сказала миссис Стэнбридж, — но многим легче принять это суждение, чем допустить, что вчерашняя бедная родственница Хейвудов станет королевой балов и признанной красавицей. Надеюсь, ты правильно меня понимаешь. Молва безжалостна к беззащитным. Но ей всегда можно противопоставить безупречное поведение и здравомыслие. О них, как о скалы, разбивается любое злословие.

— Я понимаю.

На самом деле Черити лгала. Как это сказал пастор? «Мы не освобождены от медлительности в понимании, бессвязности или непоследовательности мыслей, колеблющегося воображения или слабости памяти. Человеку невозможно всегда думать правильно, так как его понимание затемнено…» Возможно, так и есть. Она многого не понимала.

Клэверинг весьма определённо сказал, что планы мистера Остина Стэнбриджа на её счёт далеки от приличного. И ей не показалось, что он лгал, ибо это подтверждалось её личными ощущениями. А теперь, по словам миссис Стэнбридж, граф, предупредивший её о дурном умысле молодого мистера Стэнбриджа, сам решил поразвлечься за её счёт? Может ли это быть? Впрочем, что удивляться? Она сирота без приданого. Для легкомысленного волокитства особа, наверное, вполне подходящая.

На душе Черити помутнело. В любом случае, миссис Стэнбридж было права в одном: надо поменьше мелькать в свете.

Выпив чашку чая с куском пудинга, Черри попрощалась с женой пастора и направилась к дому. На душе было по-прежнему сумрачно. По дороге она решила, что до двух вполне успеет зайти в собор — ей хотелось поговорить с пастором, но на повороте к Фортесонхиллу она неожиданно снова увидела милорда Клэверинга, седлавшего лошадь. Он напомнил ей, что в два они с сестрой и леди Рэнделл будут в имении Хейвудов.

— Мистер Клэверинг, — Черити решила, что лучшего места для разговора трудно найти, — могу я попросить вас о пяти минутах внимания?

Он бросил на неё быстрый взгляд серых глаз-колодцев, и кивнул.

— Мне хотелось бы обратиться к вам с просьбой — не уделять мне в обществе сугубого внимания. Вы не можете не понимать, что ваше поведение вчера отнюдь не снискало всеобщего одобрения, но едва ли его сиятельству графу Клэверингу кто-нибудь осмелится сказать об этом. Однако вы должны понять, что ваше поведение сделает меня жертвой всеобщего раздражения, а моё положение…  — она смутилась, но со вздохом продолжила, — и без того весьма уязвимо.

Глаза Клэверинга, пока она говорила, всё больше стекленели. Когда Черити умолкла, он долго молчал, глядя вдаль, потом всё же ответил.

— Это, как я понимаю, совет матери мистера Стэнбриджа?

Черити растерялась, а голос его сиятельства стал вдруг мягок и напевен. Но от сказанного её прошиб мороз.

— Вы никогда не задумывались, мисс Тэннант-Росс, что есть зло? Сам я как-то понял, как можно уничтожить всё зло на земле. Для этого нужен сущий пустяк — уничтожить людей. Ведь именно они — со своими мерзейшими амбициями, грехами и похотями — основной источник зла мира. А ещё удивительнее, что самое страшное зло можно сотворить даже безгрешно, не имея ни амбиций, ни особых грехов, ни сугубой похоти, вот в чём ужас-то…

Он взялся за луку и взлетел в седло.

— Но я вас услышал, мисс Тэннант-Росс, и сделаю всё, как вы просили. Только после — не вините меня. При этом помните мои слова о сыне пастора — хотя бы до субботы.

Лошадь сорвалась с места и исчезла в ложбине.

Черити несколько минут стояла, неосмысленно глядя на следы подков на глинистом склоне. Она поняла, что обидела Клэверинга, ведь, если предположить, что он искренне предупредил её об опасности, то её поведение было неблагодарностью. На самом же деле она не хотела его обижать, просто ей хотелось избежать опасности всеобщей неприязни. Неужели он не понял её?

Черити задумалась, потом опомнилась и побрела к дому, совсем забыв, что хотела повидать пастора.