Вино фей

Вирджиния, прелестная, как первоцвет, тоже, как всегда в обществе, с приторной ласковостью поприветствовала кузину и продолжила рассказ, о балах и театрах, которые они посетили с Сесили в Лондоне, о сделанных там покупках и новых модах. Черити только и смогла, что в минуту затишья передать всем привет от тётушки Марджери, как её снова перебили, на сей раз — леди Дороти.

— Леди Кассиди спросила меня, Джин, какую надпись гравировать на внутренней стороне кольца? «Едины в Господе», «Бесконечным, как кольцо, будет наше счастье» или «Наши сердца разлучит только смерть»?

Черити поняла, что речь идёт о помолвочном кольце.

— Ах, мама, это так старомодно, — наморщила носик Вирджиния. — Сегодня в Лондоне гравируют только инициалы и дату помолвки. А само кольцо ты видела? Красивое?

— Да, мы выбирали его с леди Изабелл вместе. С цейлонским сапфиром, как ты и хотела.

Черити поняла, что упоминать о тётушке Флинн больше не стоит, а из дальнейшей беседы матери и дочери, в которую изредка вставляли пару слов братцы Винсент и Энтони, узнала, что после завтрашней помолвки свадьба состоится на Троицу. Повенчает их пастор Энджел Стэнбридж, а жить молодые будут на Минстер-стрит, в доме, приобретённом для них сэром Бенджамином.

Энтони, сидевший рядом с Черити, тихо сказал, что новый дом Вирджинии находится неподалёку паба «Ляжка оленя». Этот паб был известен тем, что в нём хранилась отрубленная рука картёжника с зажатыми в ней картами. Черити всегда очень хотелось посмотреть на неё, да зайти туда девице было неприлично.

После ужина разговор дам в гостиной коснулся свадебного платья, и тут Черити не только могла свставить слово, но у неё даже спросили, что она думает по поводу дамаска цвета экрю с цветочным рисунком и аппликацией из розового муслина и шёлковых цветов. Или белоснежный лионский шёлк с брюссельским кружевом и бальной накидкой?

Её не только спросили, но и выслушали с интересом: все признавали, что у Черити золотые руки и тонкий глаз на ткани, она безошибочно понимала сочетания оттенков и порой сама придумывала новые фасоны платьев. Это именно она измыслила обшивать рукав и подол платья присборенной тесьмой в форме меандра, который при стяжке давал удивительно красивые линии. Черити также плела браслеты из бисера, столь искусно вплетая в них бусины, камни и жемчужины из сломанных и выброшенных бус Вирджинии, что они нередко выглядели куда красивее новых и несравненно более дорогих. Даже мисс Сесили, увидя на ней такой браслет, нехотя признала, что она настоящая мастерица.

Обсуждение было долгим, но когда фасон подвенечного наряда и аппликации из цветов на подоле были в общих чертах обсуждены, Черити решилась осторожно спросить леди Дороти.

— Кузен Энтони сказал, что к леди Ренделл приехали гости…

Она рассчитывала узнать хоть что-то о приезжих, надеясь понять, кто они.

— Да, её племянник и племянница. Я и не знала, что у неё остались родственники, — кивнула мать Вирджинии, и заговорила о фероньерках и пейнетах из черепахового панциря и перламутра, их привезли на днях в ювелирный магазин Уотсона, что напротив ратуши.

Черити поняла, что леди Хейвуд не видела Клэверингов и ничего не знает о них.

Вирджиния предложила Черити быть её подружкой на свадьбе. Едва узнав о предстоящем замужестве Джин, Черити ждала этого предложения, и теперь охотно согласилась. Обычно, невеста сама подбирала цвета и фасоны платьев для подружек, а расходы оплачивала её мать, и Черити поспешно, боясь, что ей опять купят невесть что, сказала, что сама сошьёт себе платье: она купила в Бате несколько отрезов. Вирджиния кивнула, едва ли расслышав, — они никогда не прислушивалась, если речь шла не о ней.

Когда всё было обсуждено, Черити пошла к себе и, проходя мимо бильярдной, заметила своего старшего кузена Винсента. Тот вышел из кабинета отца, с явной досадой хлопнув дверью. Черити ещё во время ужина заметила, что Винсент не выглядел обрадованным помолвкой сестры, и Энтони вечером, когда они вышли прогуляться в парк, пояснил, что у них с отцом был крупный разговор по поводу приданого сестры.

— Винсент настаивал, что отдавать Кассиди дом за Энбриджем совсем неразумно. Филип Кассиди не слишком-то умён, он возьмёт Джин и с тридцатью тысячами. Зачем отдавать дом за Энбриджем? Тут отец вспылил, сказал что с Кассиди есть твёрдая договорённость, а иначе самому Винсенту не видать мисс Сесили. Винсент сразу умолк.

Черити осторожно спросила, был ли условием помолвки Вирджинии и Филипа и второй брак — Винсента и Сесили?

— Да. — Энтони вздохнул. — Странно всё это. Филип, каким бы тупицей он ни был, влюблён в Вирджинию, но ей просто хочется замуж. Что ей делать, если Крайтон на неё не клюнул? Однако Винсент, — тут Энтони вздохнул, понизив голос до шёпота, — он вовсе не любит Сесили. Но её приданое — пятьдесят тысяч, а такие деньги он никогда не упустит. Ему вон и тридцать Кассиди отдать жалко. А дом за Энбриджем сегодня уже почти вдвое подорожал. Винсента только то и успокаивает, что за Сесили он возьмёт больше. А так его и Томазин вполне устраивает.