Грехопадение первых людей разрушило красоту Божьего мира, и остались нам только осколки ее, по которым мы можем судить, как прекрасно все было раньше, до грехопадения. Но придет время всемирной катастрофы, и весь мир запылает в огне. Загорится земля, и солнце, и луна – все сгорит, все исчезнет, и восстанет новый мир, гораздо прекраснее того, который видели первые люди. И настанет тогда вечная, радостная жизнь, полная блаженства во Христе.
Мы живем-то в юдоли плача; поэтому и приходится проводить время-то иногда скача, а иногда плача. Будем хоть утешать себя тою мыслию, что эта юдоль плачевная – временная. Все промчится, все промелькнет, как тень, как эхо, и настанет вечность постоянная, неизменяемая, бесконечная и – о, дабы для нас блаженная – светлая! Будем надеяться, что Господь, по беспредельному милосердию Своему, не лишит нас сей милости.
Куда же пойдет нечестивый, чтобы не видеть ему славы Господней? Куда отринут его, чтобы отдалить от зрения Божией славы? Взойдет ли он на небо? Оно отвергнет и не примет его. Захочет ли остаться на земле? Она не дозволит ему этого. Низринется ли в море? Оно извергнет его из себя. Поэтому думаю, возлюбленные, что из мира этого низойдет он во тьму кромешную, полную страха и ужаса, где нет славословия, где не раздается хвалебный глас, потому что далеко она от Бога и Бог не попускает, чтобы там была слава Его. Мучения и стенания, скорбь и теснота, поедающий и неусыпный червь, палящий и неугасимый огонь заграждают уста нечестивым для всякой хвалы, для всякого славословия. Страдания не дают им ни видеть, ни говорить; от скрежета зубов уста не способны издать хвалебного звука. Язык, непрестанно взывающий: «Увы!» – не может изречь славословия; тьмой покрытые очи не видят света славы. У кого члены точит червь, тот ни о чем не думает, кроме своего бедствия; кого опаляет геенна, тот и видит только ее пламень.
Что восстанут все – и нечестивые, и грешные – это доказывается многими… доказательствами, особенно же тем, что объявил Сам Владыка, говоря: …
Будем блюстись от всего, что может вредить нам, чтобы Бог излил на нас Свою милость и благодать в день Суда; а это Господь исполнит непременно, если сохраним Его заповеди по мере слабых сил наших.
Душа-то больше тела: тело поболит да и тем кончится, а душевная-то болезнь простирается в вечность; избави нас, Господи, от сей болезни и даруй исцеление.
Ведущему борьбу против Бога никогда невозможно кончить добром: в начале он, может быть, и не потерпит за свою дерзость никакого зла, если только не потерпит, потому что Бог зовет его к покаянию и дает ему прийти в себя как бы из некоего опьянения; но если он будет упорствовать в своем безумии и сам нисколько не воспользуется таким снисхождением, то, по крайней мере, другим доставит величайшую пользу, вразумляя их постигшим его наказанием никогда не вступать в борьбу с Богом, так как невозможно избежать Его неодолимой руки.
Настоящая жизнь есть время делания, т. е. время для проявления добрых дел, а будущий век есть время воздаяния, а не очищения.
Позаботься о своем теле, как о храме Божием, и притом позаботься так, как имеющий воскреснуть и дать ответ Богу. Бойся Бога, Который будет судить каждый твой поступок.
Ветвь вторая О христианской жизни
Гроздь первая О добродетелях и пороках
При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен.
Молчание Иисусово постыдило Пилата; и безмолвие уст благочестивого мужа упраздняет тщеславие.