Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Ностальгия окутала дымкой. Сколько бы боли я ни испытала, нечаянно попав под колеса «Порше», я бы все повторила. Я бы вновь приехала в Америку на концерт, а после аварии пошла к Стивену домой. Я бы простила его через три года, я бы вернулась к нему от Джерада. Я бы… не приняла предложение о замужестве. Эти годы были нам нужны.

Следом на сцене показалась Белладонна. Густо подведенные серые глаза, а длинные черные волосы скрывают бледные щеки. Она же несколько лет на сцене, что с ней… Я перевела взгляд на рокера.

– Да они влюблены! – прошептала, позабыв, что сижу не одна.

– Как мы когда-то, – вдруг добавил Стивен.

Я искоса глянула на него, до раздражения серьезного.

– Певицей я никогда не была.

– Но песни писать помогала, – парировал.

– Думаешь, я не способна на такое сейчас? – Что я несу…

Стивен дернул левой бровью. Нет, нет…

– Проверим? Тут есть студия звукозаписи.

Я поперхнулась от возмущения воздухом. Эксплуататор!

– Нет уж, Рэтбоун. Только если ты станцуешь в моей студии.

– Я никогда не говорил, что умею танцевать! – запротестовал он, вытянув руки.

Не рассчитал и коснулся моей ключицы. Мозолистая подушечка пальцев, ледяная сталь колец.

Я вздрогнула. Стивен отпрянул. Мы, словно намагниченные, опять притягивались.

– Вдруг ты научился танцевать, – дыхание сбивалось, я едва выдавливала слова, – с какой-нибудь подружкой.

– Мне далеко до твоего танцора, – сухо бросил в ответ.

Я заморгала. Он об Александре?

– Мы расстались.

– Знаю.

Секунд тридцать мы смотрели на выступление: нереально отрицать искры между музыкантами. Белладонна и рокер творили магию на сцене. Но если между мной и Стивеном сейчас что-то положить, оно наэлектризуется.

– Сталкер, – поддразнила я.

– Фанатка.

Смех вырвался из груди, и несколько человек рядом неодобрительно на меня покосились. Изобразив, что закрываю рот на молнию, я посмотрела на сцену. Музыканты заканчивали песню, глядя друг другу в глаза. Интимность.

– «И с кем-то…» – пел рокер.

– «И с кем-то…» – пела Белладонна.

– «С кем-то вроде тебя», – запели они вместе.

Как романтично! Я покрылась мурашками.

А когда пальцы Стивена мягко, но уверенно коснулись моих, мурашки превратились в крупную дрожь. Захотелось бросить все и уехать с ним. Не думать о последствиях и выступлении моих ребят. Стереть из памяти четыре года, что прошли то не с тем человеком, то в одиночестве. Я взглянула на Стивена иначе. Он не спасатель, не лекарство. Я – свое спасение и лекарство. А он – мужчина, которого я всегда… всегда буду любить.

– Я тут на два дня, Ари.

Он почувствовал?

Как мне хотелось, чтобы он почувствовал то же самое.

Стивен

Жаль, она сегодня не танцевала. Ари могла покорить Голливуд или стать звездой видеоклипов, но выбрала спокойствие и благотворительность. Возможно, дело в Grape Dreams. После нашего расставания ее некоторое время доставали журналисты и фанаты. Они считали Аристель причиной распада группы, отчасти так и было. Но…

«Мы бы сами все разрушили. Рано или поздно». Когда она сказала эту фразу, во мне все оборвалось. «В той ситуации, травмированные и обиженные, мы бы не смогли построить крепкие отношения». К Grape Dreams я чувствовал что-то похожее. Добивался высот ради Аарона, благодаря Джераду…

Воспоминание о бывшем лучшем друге кольнуло в грудь. Она упомянула его… Вспоминает? Но в карих глазах – презрение и пустота. Не то что когда смотрела на меня: увлеченно, внимательно. А мои глаза бегали по ее лицу и фигуре, запоминая в деталях, словно хотели отпечатать на сетчатке, как фотографию.

Ари стояла в глубине сцены, хлопала танцорам – мальчишкам-подросткам, нескладным и улыбчивым.

У меня так и не сложились длительные отношения с женщинами. Я не сравнивал их с Ари, я правда пытался кого-то полюбить. И порой влюблялся, как казалось, надолго. Но… то одно, то другое… А привычка раз в месяц заходить к Аристель в соцсети все ухудшала. Я смотрел на нее, счастливую, в объятиях спортивного брюнета, и пытался радоваться. Честно. Она исполнила свои мечты. Не в депрессии. Не вернулась к наркотикам. Она занималась любимым делом. И я делал то же самое: не выпивал, не проявлял агрессию, не бросал музыку. Но кого я обманываю! День, когда фото этого Александра пропали из профиля Ари, я отметил новой татуировкой. Набил какую-то ерунду, первую из каталога.

– Потрясающий номер. Смотрел с открытым ртом, – прокомментировал я, когда Ари, проводив мальчишек за кулисы, спустилась по ступенькам со сцены.

«Смотрел на тебя», – добавил мысленно.

Она вскинула голову, и пара темных прядей ударила ее по щекам. Во взгляде Ари читалось удивление: «Ты еще здесь?» А я останусь и на неделю, и на год, если нужно. Мне понравилось в дрезденской студии звукозаписи.

– Недавно столкнулся в студии с певицей, – я показал на сцену, – которая выступала. Спросил, что посмотреть в городе, а она посоветовала…

Я волновался, путал слова, а эта брюнетка еще и что-то непонятное сказала, никак не вспомню. Я стукнул себя по макушке. Ари терпеливо ждала.