Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Соф не истерила, что я взял ее на проклятую вечеринку, и не требовала перестать общаться с «отбросами». Невероятно. Я был готов выслушать претензии и капризы, это же Софи, я ее отлично знаю. Оказалось, нет. Смерть Асоль напомнила Соф о прошлом? Или что-то случилось в Нью-Йорке? Или Софи поняла: потеряет меня, если будет вести себя как дрянь? Она все равно потеряет меня после свадьбы Эмилии и Джеймса. Но до того момента я буду о ней заботиться.

Дома Штерн попросила принести свитер и оставить ее одну. Но оставлять ее ни в коем случае нельзя, непривычно тихая она, кроткая.

Тогда почему я посидел немного и сорвался назад, в клуб? Почему мне есть дело до Ари, когда она с Джерадом? У меня предательски защемило солнечное сплетение, когда я вспомнил Аристель на улице, в легком платье.

Попросил водителя припарковаться у поворота и собирался закурить, когда из клуба вышла девушка. На улице ливень, барабанящий каплями по асфальту, а она без зонта, в мужской куртке и собирается идти пешком. Ари. Из всех, кого я знаю, так могла поступить только Ари. Я потянулся к дверце машины – привычка помогать, оберегать, быть рядом. Но убрал руку. Ари мокла под дождем, я наблюдал. «Опять ищешь повод ее вернуть?»

Сколько можно, действительно. Я миллион раз протягивал ей ладонь.

Назвал водителю адрес, и такси проехало мимо тротуара, чуть не обрызгав Аристель – Ариэль – водой из лужи. Не засну сегодня. Попросил остановить у студии звукозаписи. И только гитара поймет меня в эту ночь.

Ари

Я промокла, устала и вернулась в квартиру глубокой ночью. Нигде не горел свет. Джер дома? Или уехал тусоваться? Не удивлюсь, если так. Бездушная сволочь. Я сняла платье и приняла горячий душ. Знобило. В холодильнике опять пицца, я засунула кусок в микроволновку, следом – в себя. Съела, не чувствуя вкуса, и направилась в спальню.

Милая картина: Джерад по ноутбуку смотрел футбол. Обычный субботний вечер.

– Ты серьезно?! – Голос сорвался на писк, и я убежала из комнаты.

Он пришел через пять минут. Провел ладонями по моим плечам и прислонил к столешнице. Его губы на моей шее, а пальцы – под майкой. Низ живота приятно тянуло. Забыться в страсти… Отличная идея.

Но я вспомнила Джерада, с которым познакомилась, – не влюбленного. Тот Джерад презирал новую девушку – фанатку вокалиста группы, мечтал избавиться от нее, смеялся, придумал жестокий план… Я обманулась? История, логично объясняющая его поведение, – фальшивка? Ведь он так умело играл с чувствами Асоль. Может играть и с моими?

Он был ласков: целовал, обнимал, шептал что-то. Он не был таким никогда, и я не знала, как реагировать. Застыла, не в силах оттолкнуть, но и не стремясь помогать. В итоге Джерад разочарованно вздохнул и сел на диван. Я осталась у кухонной тумбы.

– Ты не хочешь ничего сказать?

– Что? – Джер взял со стола пачку сигарет. – Не стоит ходить под дождем без зонта? Или мне следовало устроить цирк? Закатить истерику? «Убирайся, Джер, ты слишком спокоен!» Идем на лестницу, покурим.

Я не сдвинулась с места, а Джерад пошел к входной двери, сдернув с крючка куртку. Мы уходим? Я не вернусь? Ничего не оставалось, как пойти за ним, прихватив кардиган.

– В клубах я провел полжизни и сто раз видел девочек с передозом, – спокойно пояснил Джерад. Он вытащил сигарету зубами и чиркнул зажигалкой. – Не повезло твоей подруге, и что? Вслед за ней? – закурил с наслаждением. – «Смерти не нужны причины, ей достаточно просто повода. Смерть – это пустота. Разве может быть причина у пустоты?»[37]

Я поперхнулась возмущением. Его цинизмом. Философией.

– Она умерла, Джерад!

– И что? – повторил и взмахнул сигаретой. – Что дальше, Ари? Ты не хуже меня знаешь – произошел несчастный случай. Мы не виноваты.

Меня затошнило от его ухмылочки.

– Иди сюда. – Он раскинул руки для объятий, но я осталась на месте, прижимаясь спиной к стене. Андерсон театрально вздохнул. – Нет? Жаль.

Сероватый дым поднимался вверх, оседая на кирпичных стенах.

– Умерла девушка, которая любила тебя! – взывала я к его чувствам. Не бывает настолько все равно. – Где твое сердце, Джерад?!

– У Железного дровосека[38], – отозвался, рассматривая пыльное, грязное окно. – Ему нужнее.

– Сволочь! – Боль и скорбь трансформировались в ярость и ненависть. Толкнув Джерада в плечо, я закричала: – Мы виноваты! Ты виноват!

Джерад выпрямился в полный рост. Обычно он слегка сутулился, а сейчас возвышался надо мной – высокий и безразличный. В болотных глазах мелькнуло что-то недоброе.

Андерсон затушил окурок о стену, оставив на побелке уродливый след. Асоль, я, другие девушки – как сигареты для него: покурил и выкинул. Я – игрушка? Для чего? Он завидовал Стивену? Ревновал к фанаткам? Тешил самолюбие?