Виноградные грёзы. Книга 1

– Извини, – прикрыл глаза. – Я пришел сюда поговорить, а не… – Он глянул на мое обнаженное тело. – Не за этим. Тебе нужно всё обдумать.

– Обдумать, как ты меня трахнул? Было ли мне хорошо? Мечтаю ли я повторить?!

Стивен не ответил. Он, уже одетый, стоял у входной двери и с сожалением смотрел на меня. Я же была абсолютно голая – телом и душой – открывала и закрывала рот, не зная, что еще сказать. Взяла футболку и прислонила к телу, пытаясь прикрыться. Я дура. Теперь не получится делать вид, словно ничего не было. Не получится казаться сильной.

– Убирайся, – потребовала я. – Ты не король мира! Ты не можешь прийти, получить что хотел и свалить обратно в идеальную жизнь!

Стивен вернулся и, присев, осторожно дотронулся ладонью моих губ, заставляя замолчать. Я быстро моргала, опустив голову: смотреть на него – выше моих сил. Руки Стивена, всегда холодные, сейчас обжигали. А я качала головой, не соглашаясь с его решением. Он будто взвешивал правильность своих действий, а потом вскочил, сдернул с вешалки пальто и стремительно пошел к выходу из квартиры.

– Ты поймешь, Ари, извини меня, – сказал Рэтбоун. – Мы поторопились.

– Я простила тебя! Стивен… – Я вздрогнула от собственного откровения. – Давно простила.

Стивен застыл, до побелевших пальцев сжимая дверь, и медленно развернулся. Лицо его словно постарело на пару лет. Он покачал головой.

Я сдалась. Он думал, я стала мудрее, загадочнее. А я… та же влюбленная Ари.

– Ари, я осознал, что расстаться с тобой – моя самая большая ошибка. – Вдруг сказал Стивен. – Мне стыдно, что я не удержался и взял тебя здесь… Поступил эгоистично. И я нашел тебя в первую очередь за тем, чтобы помочь вернуться к нормальной жизни, в человеческие условия. Поговорим завтра, хорошо?

Не дожидаясь ответа, он вышел за порог, аккуратно прикрыв дверь.

***

Я долго, пока не заболело тело, сидела на полу, прижимая к груди одежду: она еще пахла его одеколоном и напоминала, что совсем недавно ткань была единственной преградой между нами.

Стивен думал, я смогу трезво рассуждать. А я лучше него понимала, оно не стоит того. Однажды Стивен всё разрушил, моей любви ему оказалось мало. И будет больнее: мы совершаем отчаянные поступки наперекор судьбе, а потом удивляемся, почему она не любит нас.

Но разве это имеет значение?

Стивен

Попытки оставить Ари абсурдны. Сейчас, когда я знаю, где она находится и чем занимается, невыносимо понимать: могу быть рядом. Я сам дал ей время подумать, всё взвесить и решить – хочет она дать нам второй шанс или моего извинения в виде квартиры ей достаточно. Я мог остаться вчера, сделать вид, что не было трех лет и моего предательства. Но сможет ли она сделать вид? Не думаю. А если попытается, прошлое, подобно цунами, обрушится на ее хрупкие плечи, сметая со своего пути те мостики, которые мы успеем возвести. Лучше сразу во всем разобраться.

***

В полдень я стоял у бара. Терять нечего: всё, что мог сказать, я сказал. Теперь ее очередь. Уверен, Ари приняла верное решение.

Хотел бы я никогда больше не видеть нахальную рыжеволосую девицу, но встретил ее в дверях. Она поджидала меня, недовольно кривя губы.

– Знала, что ты явишься, – бойко заявила рыжая. Ее серые глаза жгли насквозь. Она явно собиралась нагрубить мне, но сдержалась. – Ари на втором этаже. Пятая дверь слева, – проинформировала рыжая и ушла.

Я наблюдал, как она исчезает за кулисами: длинноногая, с отличной фигурой. За высокомерием наверняка скрывается одинокая ранимая пташка – они все такие. И Ари такая. Одна линия поведения на всех, кто предпочел закрыться. Сберечься от новой порции боли. Прости, Аристель, но я разрушу стены, ты будешь жить, а не существовать.

Толкнув нужную дверь, я оказался в танцевальной студии – зеркало во всю стену, магнитофон, стопка CD-дисков. В углу комнаты рояль, он блестел, переливаясь на солнце из приоткрытого окна. Занавески приподнимались по воле ветра. За роялем девушка, в худенькой фигурке я узнал Ари. Склонившись над инструментом, она играла знакомую мне мелодию. Черный рояль казался сероватым по сравнению с ее угольными волосами, завитыми в мелкие кудри. На бледном лице Аристель сверкал румянец.

Ностальгия накрыла с головой. Лос-Анджелес. Три года назад. В один из чудесных дней Ари сыграла на синтезаторе, а я впервые услышал мелодию ее сердца – ту самую мелодию, что она исполняла сейчас. Приятная дрожь по телу – вдохновение. Я запрокинул голову, коснулся затылком стены и запел. Хрипло, не веря, что помню слова.

Ари посмотрела на меня, приоткрыла губы в немом изумлении, но играть не перестала. В глазах девушки вспыхнуло любопытство. Ее пальцы порхали по клавишам быстро, и я едва поспевал за ритмом. Ари замедляла, потом резко ускоряла темп, пытаясь сбить, но, к нашему общему удивлению, напротив попадала в каждую строчку. Я написал эту песню для Ари, она никогда не слышала слов. Это должен был быть сюрприз…