Виноградные грёзы. Книга 2

– Но как, скажи мне, как я могла вернуться туда?! – крикнула Аристель то ли с упреком, то ли с раскаянием. – Ты видел его – порядочный, влиятельный. Мне бы никто не поверил!

– Я бы поверил.

Ари засмеялась и вновь похолодела. Ее большие глаза стали огромными, с паутинкой лопнувших красных сосудов.

– И что бы ты сделал? Что, Стивен?! Поехал бы и разбил ему лицо? Позвонил в полицию? Обратился к прессе? Я никому не нужна. Девица, которой скучно, обвиняет отца в домогательствах! Сразу бы замяли дело. Для таких людей, как мои родители, имидж – главное.

Ари замолчала. Я обнял ее за плечи. Содрогается, цепляясь за мои руки, прижимается, ревет. Также она цеплялась за жизнь, за всевозможные шансы, только бы не видеть мучителя снова.

– Прости меня, – шептал я, – прости. Нельзя было тебя отпускать.

Заботу и доверие – вот что я должен был дать взамен любви и преданности. Она, разрушенная внутри, отдавала мне свет, делилась, дарила то, что ему не удалось отнять, то, что она берегла для меня, а я принимал как должное.

– Не могла я вернуться. – Спустя столько лет Ари высказывалась, слова лились из нее бурным потоком. – Опьяненная свободой, я, вероятно, безумно вела себя даже когда притворялась «нормальной». Я не могла разобраться, что хорошо, а что плохо. Вела себя, как чокнутая. Мне было страшно, что он найдет меня. Но мысль – я далеко от него – утешала. И твоя любовь. Я видела, ты полюбил меня, я достойна быть любимой. Ты навсегда будешь тем первым, кого полюбила я.

Ари замолчала, позволяя мне переварить услышанное.

– Всё кончилось, милая. Всё позади.

Она отстранилась, смотрела куда-то вниз, выглядела смущенной.

– Извини за ложь и за мою «загадочность». Я хотела рассказать, но боялась: ты откажешься от меня. Моя жизнь полна событий, о которых вслух не говорят. В притоне я быстро деградировала, остатки принципов скомкала и выбросила, это спасло меня. Я выжила.

На Аристель накатили воспоминания, я читал их на ее лице. Любимая моя, ты никогда не была беззаботной…

– Сложно принять, но я принял, – уверенно сказал я.

Ари дернула плечами. Замолчала. Я испугался, что она больше ничего не скажет. Никогда.

Ари

Обнял меня. Тишину, уютную, необходимую, портило тиканье часов. Я глубоко дышала; Стивен, кажется, не дышал вовсе. Он встал и направился к мини-бару в углу номера. Со скрипом открылась дверца. Загремели бутылки. Вернулся с портвейном, прихватил два бокала.

– Странное чувство – держать эту историю внутри много лет и, в конце концов, рассказать.

Могу только догадываться о мыслях в голове Стивена. Так как насилие произошло со мной, не представляю реакцию человека, который не сталкивался с подобным. Наверное, жутко. Пропадает чувство безопасности – мерзость всюду.

– Не хотелось мне ковырять старую рану, выставлять себя жертвой, хотя, разумеется, я была жертвой… слабой и трусливой. Я позволяла этому случаться.

– Твоей вины нет, Ари. Ты ни в чем не виновата. – Стивен наполнил бокалы и протянул мне один. – Легко рассуждать со стороны: «Иди в полицию». Но понимаю, сделать это непросто. Ты была ребенком.

Сжимая стекло бокала, я молчала, пока Стив перебирал вены на моем запястье. Мне незачем пить и забываться, напротив, хочу упорядочить всё в голове.

– Жалеешь, что рассказала?

– Я не хотела этого говорить. Ни тогда, ни сейчас. Пообещала себе ни с кем не обсуждать. С мужчиной, которого буду любить – тем более.

– Но я рад, что ты рассказала, – красивый голос Стивена царапнул по ушам. Стив тихо добавил: – Конечно, предпочел бы не знать. Вернее… предпочел бы, чтобы это никогда не случалось с тобой.

Рэтбоун залпом выпил.

– Хочешь курить, – утвердительно сказала я.

Он дернулся и отвернулся к тумбочке, взял пачку. Я гоняла по бокалу коричневого цвета алкоголь, Стив курил.

А ведь по отцу не скажешь, что он извращенец. По всем подобным ему не скажешь. Клиенты борделя – они тоже приличные, богатые, многие живут с семьями… Воспоминания обрушились, как лавина. Презираю их всех.

– Я в душ.

Стивен кивнул, а я вскочила и понеслась в ванную.

Тошнит, но не буквально, как при отравлении, а внутри – вывернуло душу. Хотелось тереть тело мочалкой до содранной кожи и стоять под обжигающими струями воды. Хотелось, но я знала, что не смогу отмыться. Остается принять – я такая, это случилось.

Когда я вернулась, Стивен в спешке одевался. Ха, глупая Ари. Думала, он останется? Будет любить тебя как раньше? Сильнее, может? Наивная идиотка. Заметив меня в дверном проеме, Стивен поджал губы и опустил глаза. Его лицо выглядело бледным. Бледнее, чем лицо отца в тот момент, когда я сказала, что, если он не оставит меня в покое, газеты узнают, какой он хороший, и его бизнес полетит в тартарары, – кто захочет вести дело с извращенцем? Связи есть. Теперь есть. Ему не запугать меня.

Но на лице Стивена отразилась иная эмоция – гнев.

Стивен

– Стив? – позвала Ари, мягко ступая по ковру.

Она приближалась, а я не мог смотреть на нее, стыдливо отворачивался. Больно осознавать – я узнал и полюбил Аристель из-за того, что отец вынудил ее сбежать из дома.

– Убью его, – прохрипел я. – Найду и убью.