– Ганжа, доброе утро! – я лениво выползла в коридор едва перебирая ногами и уткнулась любимой в плечо. Мне нравился его запах, который невозможно было ни спутать с чем-то, ни описать наверняка. Мужской дезодорант, карамель и лёгкая усталость после работы. – От тебя разит бодростью, как тебе это удаётся?
– Да опять на энергетиках, – зевнул Ганжа.
– Может, не будешь увлекаться? Я волнуюсь за тебя.
– Успокойся, – недовольно отрезал он. – Я сам разберусь со своим здоровьем. Мы пойдём сегодня на акцию против менспрединга2
?– Конечно, – кивнула я. – У меня всё готово.
– Отлично, – удовлетворённо улыбнулся Ганжа и провел ладонью по моей щеке. – Хочешь со мной в душ?
– Само собой.
Ганжа вошёл первый и небрежно сбросил с себя рабочую одежду. Я последовала за ним, разглядывая стены. Лиловые и серые блоки незамысловато чередовались в шахматном порядке, создавая атмосферу если не уюта, то чего-то близкого. Голые ступни почувствовали тепло кафельной плитки. Я зажмурилась.
– Давай скорее! – включая воду, проворчал Ганжа. Я перешагнула бортик ванны и посмотрела на его широкие бёдра, массивную грудь и милый животик. Да, Ганжа не отличался спортивным телосложением, но уже полгода я считала его совершенством жизни. Мы познакомились в одной из групп по интересам. Общение плавно переросло в вирт, но я понимала, что отношения на расстоянии – это несерьёзно. Тогда Ганжа приехал ко мне из Питера в Москву на выходные. Этого оказалось достаточно, чтобы осознать – мы должны быть вместе. Он настоял на моём переезде сюда, но и Москва меня особо не держала. Поэтому мы оказались здесь.
– Хочешь, сделаю приятно? – Ганжа, не дожидаясь ответа, встал на колени и обхватил меня за бёдра. По животу прошла тёплая волна возбуждения. Мне не особо хотелось предаваться плотским утехам в душе, но страх разочаровать свою вторую половинку не позволял спорить или отказываться. Ганжа не любил, когда я ему говорила «нет». И всё же именно он раскрыл всю мою сексуальность.
– Боже, – я начинала постанывать, когда его язык дотянулся до самых глубин. И тут же почувствовала себя виноватой, что не хочу продолжения. Ганжа быстро прервался и попросил сделать ему то же самое. В этот момент у меня закружилась голова. Ганжа не дал мне упасть в обморок, но недовольное выражение лица не скрывал.
– Снова голова? – с сарказмом спросил он.
– Мне нехорошо.
– Признайся, ты просто не хочешь сделать мне приятное, – тон Ганжи звучал всё более обиженным.
– Ты не права! – возразила я, потираясь полотенцем. – Просто, мне немного нехорошо.
– Тебе противно, да? – его щёки краснели от досады, а меня начинало раздражать сказанное. – Ты меня совсем не любишь.
– Для тебя любовь измеряется оральными ласками?
– Нет, меня бесит играть по твоим правилам, – холодно ответил Ганжа. – Уж лучше бы я вернулся в коммуну.
– Это ты тот клоповник из восьми комнат называешь коммуной? – не сдержала я смешок, накинув полотенце на плечи. – Хотя, я догадываюсь, что тебя туда тянет.
– И что же?
– Ты не можешь забыть Балотину.
Это было больной темой и одной из причин наших частых ссор с Ганжой. Его бывшая – лидер одной из многочисленных «коммун», где проживают только женщины и, за редким исключением, их очень идейные парни. Ганжа настаивал на нашем переезде туда, но я оказалась непреклонна. И сняла эту квартиру. При условии, что сама буду оплачивать аренду. Меня воспитали так, что во многих вопросах я отстаивала свою точку зрения, но с приходом Ганжи всё изменилось. Ему я почти не перечила, это возвращалось лишь слабыми отголосками прошлого. Ведь он – сильнее, он – любит меня.
– Заткнись, – поморщился Ганжа, услышав знакомую фамилию. – С ней покончено навсегда. И ты об этом знаешь.
– Знаю, – я виновато опустила глаза. – Прости!
Ганжа крепко обнял меня, прижавшись обнажённым мокрым телом. От прохлады я поморщилась. Тот лениво уполз в спальню. Кажется, Ганжу извинение вполне устроило. Ближайшие шесть часов мы провели в кровати. Он спал, а я – листала ленту новостей в поисках контента для группы.
Взгляд мой замер на последнем заголовке, интуиция подсказывала перейти по ссылке немедленно.