Виновник завтрашнего дня (СИ)

Не знаю. Это такие муки.

Хорошо, что под конец апреля весна настолько вступила в свои права, что лишний раз не щегольнуть короткой юбочкой считалось бы за грех. И что? Максимум, чего я добилась, столкнувшись на днях с объектом давних грез — это услышала в свой адрес настоятельную рекомендацию «прикрыть задницу, пока не простудила кое-что посущественней».

И главное, у Пашки челюсть отвисла практически до асфальта, когда увидел меня во всей красе, а Лёшке хоть бы хны, даже не посмотрел, как следует. Так, мазнул взглядом и отвернулся, продолжая инструктировать заступившую на смену охрану.

О каком соблазнении может идти речь, если за прошедшие две недели мы виделись всего два раза? Иногда я просиживала у окна до полуночи, в надежде увидеть его хотя бы издали, а иногда и до утра. Вот и всё. А Тася говорит: «Почаще мелькай перед глазами». Намелькаешься тут.

***

Эмоциональные качели, на которых то взлетала ввысь, то падала на самое дно, привели к тому, что под конец недели я захандрила.

И куда только девался непобедимый и ничем непоколебимый настрой заполучить Гончарова? А лопнул он как мыльный пузырь. Не то, чтобы опустила руки, но состояние было сродни этому.

За три недели, что Лёшка прожил со мной, казалось, бок о бок, я так ничего о нем и не узнала, кроме того, что он профессиональный киллер и призван на помощь Вике. Не густо.

О том, чтобы хоть как-то приблизиться к нему — не могло быть и речи. Если он и бывал в гостевом домике, то только ради сна. Всё остальное время проводил если не в казино, то на остальных объектах и хуже всего было понимание, что рядом с ним, в процентах девяносто из ста, постоянно находилась Вика.

Именно её присутствие в его жизни довело меня до потери аппетита, бессонницы, проблем с учёбой и полнейшей апатии.

Лучше бы я и дальше жила прежней жизнью, не зная, каково это, вдыхать его запах, прикасаться к сильному телу, чувствовать под пальцами горящую кожу. Пускай эти ощущения были мимолетными, но они настолько запали в душу, что порой становилось страшно.

А когда вчера ночью он приехал домой не один, а в компании роскошной мадам — я зашлась истерическим хохотом.

Дожилась.

Мне не было больно. Отнюдь. Смеялась от мысли, что это не Вика будет согревать его постель и искренне жалела, что сестра не увидела сие зрелище. Вот бы где я злорадно кайфонула. Пускай не думает, что в одну и ту же реку можно войти дважды. Хренушки. Пока она там марафетилась и разодевалась в пух и прах, Лёшка коротал ночи в объятиях знойных красоток хладнокровно реагируя на её старания.

Однако… и мое веселье не длилось долго. Я же не дурочка и не идиотка, и прекрасно понимала, чем они там занимались. Тогда меня и швырнуло с небес на землю с такой силой, что стало нечем дышать: как сидела на подоконнике, там и рухнула на пол, больно ударившись коленками.

Ревность. Жгучая, разрушающая, уничтожающая. Как же я не хотела её испытывать. А она всё лезла и лезла, отравляла и отравляла, забирая по частичкам душу, разъедала сердце.

Какие же это адские муки.

Я бы всё отдала, лишь бы оказаться на месте той незнакомки. Хотя бы на одну ночь. И не ради секса, нет. Ради возможности просто побыть рядом.

Меня разрывало на части от мысли, что кто-то другой, а не я, дышит им в этот момент, смотрит открыто в глаза, слышит низкое звучание голоса, целует вертикальный шрам на шее. О, моя фантазия не знала ни границ, ни сострадания. Она быстро и безошибочно дорисовывала интимные подробности, черпая нужные кадры из просмотренных с Таськой ради прикола порно фильмов. И это было жестоко.

Я трогала себя руками, исследовала, представляя, что это не мои пальцы сейчас ласкают затвердевшие соски, а Лёшкины, и такое желание пронзало низ живота, что хоть на стенку дерись. Но я так ни разу и не довела себя до оргазма. Не потому, что не умела или относилась к самоудовлетворению, словно к чему-то постыдному. Нет. Просто считала это неправильным.

Я хотела принадлежать только одному мужчине. Подарить свое тело только ему одному и свой первый оргазм хотела испытать тоже только с ним. Мне хотелось остаться чистой, никем не тронутой только для него одного. Хотелось, чтобы он был первым во всех смыслах.

С каждым прожитым днем, минутой и секундой, моя любовь крепла в разы и одновременно изнывала, задыхалась, мечась взаперти, будто загнанный зверь. А вместе с ней, не имея возможности выговориться, открыться, изнывала, исходила кровью израненная я.

Выходные прошли, будто в бреду. Семёновна едва не силой заставила проглотить овощной омлет и насильно влила приготовленный лично для меня фруктовый кисель. Я и сама понимала, что надо вытаскивать себя из этого состояния, но как? Напиться? Не поможет. Проверено. Забить на учёбу и бесконечно тусить в клубах? Ещё чего. Мне мое будущее и независимость от Скибинского важны ничуть не меньше, чем любовь к Лёшке.

А может… наведаться на могилу к матери, выговориться, облегчить душу? Тем более, что потом и к Машке получится заглянуть.