Виновник завтрашнего дня

Не знаю, сколько простояла у окна, всматриваясь в ночь и вздрагивая от каждого шороха. Завибрировавший от принятого сообщения телефон, заставил подскочить на месте и только увидев, от кого оно, смогла перевести дыхание. Всё хорошо. Он вне опасности.

Не успела снять влажные трусики, неприятно холодившие промежность и отыскать в шкафу пижаму, как в глаза ударил яркий свет. Надо же, как всё продумано.

Переодевшись, нырнула под одеяло и, набрав Чистюхину, приготовилась к реализации задуманного. На неё одна надежда. Больше мне не к кому обратиться.

Тася ответила не сразу, но когда до её захмелевшего мозга дошла суть моей просьбы — сразу зажглась идеей и клятвенно пообещала помочь. Надеюсь, она не подведет и сможет проснуться в шесть часов утра, не то мой грандиозный план накроется медным тазом.

Глава 26

Прижимая к груди рюкзак, и стараясь ступать, как можно тише, я стремглав спустилась по лестнице.

Семь часов утра — то время, когда Скибинский и та же Семёновна уже на ногах. Ещё вчера придумала для них легенду и отрепетировала перед зеркалом, так что столкновения с ними не боялась. Меня больше пугала встреча с сестрой. Вот у кого прирожденная чуйка. У той сразу возникнут вопросы: «Куда намылилась? Почему не на своей машине? Почему так рано? Когда вернешься?» и так далее. Ей только дай повод. И ведь будет спрашивать не для себя, а для Олега. Теперь знаю, что не только он следит за мной. Так что пришлось красться на цыпочках и периодически делать остановки, напряженно прислушиваясь к звукам проснувшегося дома.

Холл миновала без происшествий. Потом терраса, гостевой домик, беседка, бассейн, калитака… Хууух, наконец-то, можно выдохнуть.

— Привет, — бодрячком запрыгнула на заднее сидение и поцеловала сонную подружку в помятую щёчку. Молодец, не проспала. Зато сейчас клевала носом, глядя на меня осоловелыми глазами.

— Привет, Ладусь, — зевнула, отъезжая. — Слушай, вот я всё понимаю, а как же охрана? Ты пока бежала ко мне, на тебя человек шесть, как минимум пялились.

— А я не их забота, — сняла босоножки и поджав под себя колени, повернулась бочком к Чистюхиной. Так и дорогу видно, и более удобно. — Я же не член семьи, — объяснила, подложив под голову рюкзак. — Что хочу, то и делаю. А Павлу Олеговичу я позвоню через часик и скажу, что собралась с тобой на три дня в горы. Все знают, что водитель я херовастенький, а петлять по серпантину для меня испытание ещё то. Никто не удивится, что поехали одной машиной. Если бы не слежка, я бы и не парилась, сама поехала куда угодно, и тебя бы не дергала.

— Да ладно, — отмахнулась Тася, следя за дорогой. — Ничего ты меня не дергаешь. Ты же знаешь, я всегда готова помочь.

Мы как раз остановились перед шлагбаумом, преграждающим въезд в поселок, и пока он поднимался, пропуская нас, в салоне повисла тишина.

Я лежала бездыханно, боясь спалиться, и чувствовала, как барабанной дробью выстукивает сердце. Ну не могла я так просто опустить руки и сидеть у окна, ожидая возвращения Гончарова. Меня просили взяться за ум. Я и взялась. Продумала всё до мелочей, действовала осторожно, проигрывая наперёд каждый шаг. Вот сейчас мы ехали к гостинице и, следуя разработанному плану, будем вести Лёху до того момента, пока он не спалит нас. Желательно, чтобы это произошло не сразу. А дальше… Тася уезжает, я остаюсь наедине с Гончаровым, и там уже как Бог даст. Надеюсь, не вернет обратно.

Я умоляла Тасю быть предельно осторожной, не засветиться раньше времени, стараться держаться на расстоянии и не упустить Лёшку из виду. А ещё переживала, что мы опоздали, и он уже давно уехал. Мало ли, какие-то пять минут и всё, попробуй догнать.

Каково же было мое облегчение, когда он вышел из гостиницы и сев в машину, взял курс на выезд из города. Вот тогда и начался сплошной нервняк. Пока ехали по оживленным улицам — было проще. Тася умело сливалась с другими машинами в общем потоке, правда, иногда отставая на светофорах, что отчасти было нам на руку, но когда вырвались из города и понеслись по открытой местности — пришлось понервничать. Мы были видны, как на ладони, и постоянно было ощущение, что Гончаров в любой момент спалит контору, завернув нас домой ещё на старте.

Первые сто километров мы говорили обо всем подряд. Да и говорила в основном Чистюхина, я же, полусидя, полулежа привалилась к спинке сидения и пыталась справиться с накатившей дурнотой. У меня всегда так, когда перенервничаю. С каждым оставленным позади километром в животе неприятно покалывало от напряжения. Думала, тяжелее всего будет выбраться из поселка. Не тут то было. Тяжелее всего будет выстоять перед Лёшкиным гневом. Вот где прилет капитально.

То, что с утра казалось грандиозной идеей, самым верным поступком, сейчас всё больше и больше вызывало сомнения. Может, ну его? Сколько всего пройдено, сколько пережито. Что я, и в самом-то деле? Неужели не смогу, не выдержу каких-то три дня? Пха. Смогу, конечно.