Виновник завтрашнего дня

Оставшийся путь до дома Влад в основном молчал, лишь изредка задавая ничего незначащие вопросы: как добрались, устала ли я, откуда повреждения на машине? Я отвечала на них весьма осторожно, не зная, о чем можно говорить, а о чем лучше промолчать; рассказал ли обо мне Гончаров более подробно и если да, то, как охарактеризовал наши отношения. Все эти вопросы не давали покоя до самого дома. И даже подымаясь в лифте, не могла от них избиваться.

Влад звякнул ключами и, открыв дверь, пропустил меня вперёд. Я не успела переступить порог просторной прихожей, как наскочила на дежурившую у двери одноглазую овчарку.

— Не бойся, — попросил Влад тихо. — Это Джой. Если он почувствует твой страх, то не примет. Вот так, — улыбнулся одобрительно, когда я присела перед животным на корточки. Что-что, а собак я люблю. Овчарка смотрела на меня единственным глазом, от чего у меня сжалось сердце и, следуя немой команде хозяина, внимательно следила за каждым моим движением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Привет, Джой. Давай знакомиться? — протянула раскрытую ладонь. Он тут же накрыл мою ладонь лапой и довольно завилял хвостом, начав обнюхивать меня. Мы с Владом прыснули со смеху, когда Джой чихнул, запутавшись носом в моих волосах.

На нашу возню со второго этажа выглянула красивая девушка с малышом на руках.

— Влад! — обрадовалась, начав спускаться по лестнице, однако, заметив меня, тут же замерла. — Оу, у нас гости? Ты почему не предупредил? — прозвучало с укором.

Поигрывая ключами, Шамров вышел на середину прихожей и, подождав пока она спуститься к нам, взял на руки сына.

— Влада, знакомься, это моя жена Настя. Настён, это Влада, — представили меня, вдруг лукаво подмигнув. — Она…

Я напряглась, ожидая, что последует дальше. Напряглась потому, что для меня было важно, как именно представил меня своему другу Лёшка. Доверился, обозначив как-то нашу связь, или решил утаить, сославшись просто на дружбу.

— … девушка Гончарова, — выдал, как на душу. — Она побудет у нас немного, пока Алексей у Варланова.

Возникла небольшая заминка. На меня удивленно уставились карие глаза. Радость, которой наполнилось сердце от слов Шамрова, в одночасье угасла, стоило услышать следующее:

— Как девушка? — не поверила Настя, внимательно рассматривая меня. — Ты шутишь?

Не знаю, как реагировать на подобное. Это была лесть своего рода или насмешка? Что, столь юна или внешностью подкачала? Я не понимала причины такой реакции. Никогда не считала себя дурнушкой, но и в красавицы не записывала. А насчёт возраста — так пускай на себя посмотрит. Сама-то, наверное, года на два за меня старше.

— Как видишь, и на Лёшку нашлась управа, — продолжил улыбаться Влад, передав сына Насте, собираясь уходить. — Так что в нашем ряду пополнение. Ладно, девочки, мне пора. Настя, там Ладка пироженок купила, поставь чайник, поухаживай за гостьей.

Входная дверь как можно тише закрылась, оставив меня наедине с семейством Шамровых. Джой, потеряв ко мне всякий интерес, разлегся в прихожей на коврике, положив подбородок на массивные лапы, а вот Настя так и продолжила смотреть на меня во все глаза.

— Ой, — спохватилась, заулыбавшись, — ты прости меня, таращусь как ненормальная. Я так рада за Лёшу… Подожди минутку, я отнесу Егорку в кроватку, и познакомимся поближе.

Настя взбежала по лестнице, а, вернувшись, взяла меня под руку, словно мы закадычные подруги и повела на кухню.

— Кушать хочешь? Я ещё ничего не готовила на ужин, но могу забабахать бутерброд? — замерла возле холодильника.

— Спасибо, мы перекусили в дороге, — отказалась сдержанно, будучи под впечатлением от первой реакции.

— Ну, тогда чай.

На стол стали две красиво-разукрашенные чашки, конфеты, шоколадное печенье, купленные мной пироженки.

— Как здорово, что ты купила их, — поедая на ходу угощения, поблагодарила Настя. — А то мне конфеты нельзя, Егорку сыпет, да и с печеньем засада. Не всё можно. В основном на «Марии» сижу.

Она пыталась завязать разговор, периодически прислушиваясь к радио-няне, а потом, заметив, что я не иду на контакт, видимо поняла, откуда дует ветер. Да, мне была неприятна её реакция. Удивление бывает разным. Её было… чересчур.

— Лада, ты прости меня, — села за стол, бегая по мне взглядом. — Я совсем не то хотела сказать. Просто, это такая новость, можно сказать, событие века. Любой, кто знаком с Лёшей, выпал бы в осадок. И дело тут не в тебе, а в нем. Понимаешь?

Разве можно оставаться безучастной к столь искренним словам? А то, что они искренние, я поняла, заглянув в карие глаза. Настя и правда светилась добротой и отзывчивостью. И, правда, чего это я? Нашла к чему цепляться. Всё-таки ревность гнилое чувство, отравляюще в нас самое лучшее и светлое. На подсознательном уровне я ревновала Лёшку к Насте. Я завидовала её причастности к его жизни. Что они были дружны, доверяли друг другу. Глупо, согласна. Но ничего не могла с собой поделать.