Виновник завтрашнего дня

Обернулась, расплывшись в широкой улыбке, и в ту же секунду прогнала её с лица, увидев разъяренного Гончарова. Что-то мне тут не особо рады. По телу бесконтрольно пробежали мурашки. Уже и забыла, насколько он может быть жёстким. В больнице что? Пришел, проявил нежность, заботу, обласкал, окружил любовью, пожалел, а тут я столкнулась с начальником службы безопасности, в привычном его обличии. И чем больше он смотрел на меня, скользил взглядом по дрожащим от слабости ногах, перетянутой широким поясом талии и учащенно вздымающейся груди, тем сильнее играли скулы и ходил кадык.

Господи, ну что опять не так?!

Его первый порыв — грубая хватка за локоть, но потом… не успела пискнуть, как оказалась подхваченной на руки. Резкий порыв ветра, и вот уже я прижата к бурно вздымающейся груди, не ведая, куда деться под обалдевшим взглядом охранника.

— Ты что здесь делаешь? — поинтересовались у меня вкрадчиво, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Хотя подожди, — насмешливо хмыкнул, — не отвечай. И так всё ясно.

Он вошел в какой-то кабинет, осторожно опустил меня на удобный диван. Я вскочила на ноги, вызывающе вскинув подбородок. Вечно у нас так — через штыки. Нет, чтобы обрадоваться, закружить в объятиях, осыпать поцелуями… О чем вы? Это не про нас. Обязательно надо перессориться, вымотать друг другу нервы, а потом уже перейти к нежностям.

— Славик, отбой! — Лёшка набрал кого-то по телефону, не спуская с меня глаз. — Да не то, чтобы… Угу… Просто меня опередили. Давай, на связи, если что.

Я сглотнула, почувствовав в ногах колоссальную слабость. Не от упадка сил, а от полыхнувшего в голубых глазах голода.

— Лёш, я… хотела сделать сюрприз, — прошептала заторможено, не в силах отвести от него взгляд. — Не сердись, пожалуйста. Я знаю, мне не следовало так глупить и…

Не договорила. Он прижал к моему рту указательный палец, заставляя заткнуться.

— …всё хорошо, — пробубнела, кое-как размыкая смятые губы. — Я вчера целый день провела на ногах и попросила Никиту Александровича ничего не говорить. Лёш, — привстала на носочках, покаянно заглядывая в глаза, — ну не сердись. Мне просто хотелось удивить тебя. Смотри! — крутанувшись на пятках вокруг своей оси, задорно рассмеявшись. — Что скажешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Гончаров сокрушительно покачал годовой.

— Влада, ты когда-нибудь повзрослеешь?

— Не-а, — неумело запрыгнула на него от непривычки. Лёшка тут же подхватил меня под ягодицы, не позволяя сползти вниз. — Мне и так хорошо!

И в тот же миг оборвала смех, почувствовав грубое прикосновение на заднице. Перехватило дыхание, запутались мысли. Вздохнуть бы на всю силу легких и прижаться к его губам в жадном поцелуе, да не дышалось. Не могла сделать даже самый поверхностный вдох, плавясь под жарким руками.

— Я так соскучилась по тебе, — с трудом выдохнула в приоткрытые губы, обвив крепкую шею руками. — А ты?

Лёшка запрокинул голову и громко застонал. Ясно. Слова тут неуместны. Осторожно опустил меня на диван, и с особой трепетностью расстегнул на спине застежку, тем самым отвечая на мой вопрос. Я ловко стащила с него футболку, проворно расстегнула на джинсах пуговицу и взялась за молнию. Хорошо, когда можно понять друг друга по одному только взгляду.

Воздух потяжелел. Стал густым, вязким. И раньше было трудно дышать, а сейчас и подавно. Но не только меня бросало попеременно то в жар, то в дрожь. Лёшка тоже покрылся мурашками, стоило мне прикоснуться ладонями к его затвердевшим соскам.

Ушла и недавняя напряженность, и растерянность с затаенной обидой. Улетучились все страхи, неуверенность в себе, недосказанность. С откровенным наслаждением прошлась руками по гладкой груди, огладила широкие плечи, прощупала мощные мускулы.

Мой. Весь мой. Больше ничей.

— Ты же не против, да? — от его голоса у меня по телу табуном пробежали мурашки, а на ногах поджались пальцы. Он ещё спрашивает?

— Лёш, только давай быстрее. Мне аж плохо, так хочу тебя.

Ответом мне послужил хриплый смех. А ведь не врала и не преувеличивала. У меня реально всё плыло перед глазами от возбуждения, а в ушах шумела кровь. Ещё чуть-чуть и грохнусь в обморок.

— Ну-ну, — подхватил меня под руки Лёшка, поднимая с дивана. — Ты мне тут в обморок не падай.

— Это от страсти, Лёшенька, — прошептала без тени смущения, соблазнительно выгибаясь навстречу горячим ладоням. — А ещё от тоски по тебе и твоему члену.

Его руки замерли на моей талии, болезненно впившись в рёбра. Я распахнула прикрытые от наслаждения глаза и непонимающе уставилась на замершего Гончарова.

У него ступор. И это мягко говоря.

— Что такое? Ты же хотел, чтобы я повзрослела. Вот, получите и распишитесь.

— Мне куда больше нравилась скромная Лада, — прозвучало с упреком. Блин, да что я такого сказала?

Возможно, и ничего такого, но его переклинило. Тут и слепой заметит.

— Ладно, проехали, — принялась остервенело застегать на спине молнию, не зная, куда деться от стыда. Хотела внести перчинку, а на деле сама же и обожглась от неопытности.