Виновное сердце твое (СИ)

- Весьма признателен, - хмыкнул Ганнибал, взял мышку, еще теплую от его прикосновения. Придвинувшись ближе, он пролистал несколько страниц и остановился на изображении человека в разрезе: участки тела были окрашены в разные цвета и благодаря этому человек напоминал не то лоскутное одеяло, не то политическую карту государства с феодальной раздробленностью.

- Это вы?

- Я, - бесшумно сглотнул Уилл и несколько неловко поднялся, - не хочу на это любоваться.

Ганнибал пропустил его и с интересом принялся изучать схему - Долархайд оставил Уиллу немало вкусного. Потеря конечностей оказалась восполнимой, однако дополнительно пришлось реконструировать позвоночник под новую нагрузку. Ганнибал с любопытством рассмотрел архивные фотографии с операции - он ожидал, что это будет похоже на высокотехнологичный, быстрый и всеобъемлющий процесс, но это скорее напоминало серию небольших остеопластических операций и долгий реабилитационный период после каждой из них. В качестве исходного материала для остеопластического протезирования были использованы отрубленные конечности самого Уилла, это было смелым, но вместе с тем практичным и надежным решением, поскольку только в них были клетки, необходимые для регенерации костной ткани. После добавления био-интертных материалов и ксенотрансплантатов ученые занялись долгим-долгим приучением иммунной системы к чужеродным элементам.

Многие показатели возможностей Уилла превосходили человеческие – в полтора-два раза по силе, в несколько раз по выносливости, одна только способность альтернативного источника питания была очень удобна. И при этом – не искусственный интеллект, а полноценный человеческий мозг, озаренный искрой сознания.

Фотографий с реабилитации было немало. В отличие от роботов, чьи детали можно было легко заменить в течение вечера, с Уиллом все обстояло совершенно иначе. Если сейчас оторвать ему руку, то приживлять ее обратно потребуется долго, около месяца.

Ганнибал обернулся к нему: грустный и сердитый Уилл больше всего сейчас напоминал скворца, побывавшего в кошачьих лапах. Он сидел на подоконнике, глядя вниз, будто скучал по свободе и внешнему миру, одновременно возненавидев его за испытанные страдания.

- Как тщательно вам сохранили систему гормонального обмена, - вскользь заметил Ганнибал, изучая подробности.

- Да, - бесцветно отозвался Уилл, - иначе все было бы бесполезно. Вы сами понимаете, что можно создать робота, стрессоустойчивого, полного знаний и информации о человеческих чувствах, и это будет абсолютно бесполезно. Я должен чувствовать себя кем-либо, чтобы понять его поведение. Наши чувства неразрывно связаны с физиологией.

- Я вижу, с нервными окончаниями у вас тоже все прекрасно.

- Как сказать, доктор Лектер… - Уилл откинул волосы со лба, - я точно знаю, что например пальцы не должны чесаться так, как настоящие, но… Но они все равно чешутся. Как будто со мной ничего не произошло. Я не чувствую себя инструментом.

Ганнибал кивнул, не спуская с него глаз, а затем поднялся, потому что Уилл на вивисекционном столе выглядел совершенно неаппетитно: кровавое месиво, каркасы из титановой сетки, сращиваемой с живыми тканями.

Выглядело это все познавательно, но совершенно невкусно - как мешанина из крови, плоти, костей и перьев, оставшаяся от птицы, попавшей в турбину двигателя. Даже если приготовить нечто лакомое из Уилла – все равно будет ощущение, что вот-вот попадется на зуб болт или шестеренка. Ганнибал чувствовал не отвращение к его фотографиям, но полное отсутствие интереса. С тем же отсутствием интереса он в свое время смотрел на престарелых профессоров в университете. Они рассказывали увлекательнейшие вещи, но Ганнибал не усваивал эти знания так хорошо, когда смотрел на кого-нибудь симпатичного его сердцу и прочим органам. Старики же были скорее понятием геологическим, нежели биологическим, а геология Ганнибала никогда не влекла.

Но тот Уилл, что глядел на него внимательно, изредка взмаргивая, чья щетина даже на вид казалась мягкой, а кадык едва заметно двигался - вот этот Уилл выглядел превосходно. Одна только мысль о его мозге, нетронутом инновациями и высокими технологиями, заставлял Ганнибала сглотнуть слюну.

Раненое, но выжившее совершенство.

- Вам понравились фотографии? - поинтересовался Уилл, искоса взглянув на него, - отчего вы прекратили их изучать?

- Я вижу, что вам не по душе, когда я делаю это в вашем присутствии.

- Не все ли равно, что мне по душе?

- Нет. Я хочу узнать о вас больше, - проболтался Ганнибал, несколько потерявшись в созерцании его глаз.

- Насколько больше?

- Все, что вы пожелаете мне рассказать.

- Вы когда-нибудь замечали, насколько все речи об искусственном интеллекте пронизаны человеческим хвастовством? - Уилл соскользнул с темы так легко, будто приподнял ветку и свернул в кусты, - так и сквозит превосходство в словах, что машины идеальны, а человек обладает несравненно большим. Люди кичатся своей бессмертной душой и драгоценной способностью чувствовать. Как будто больше нечем.

- По христианскому мировоззрению душа есть единственная ценность.