Виновны в защите Родины, или Русский

Январь выдался почти бесснежным в тот год, а тут вдруг прорвало на небе старый мешок с колючей крупою. Перешли Привокзальную площадь подземным переходом, вынырнули на свет божий у Городского канала, пробежали, ежась от ветра, мимо желтого здания городского УВД, отметив краем глаза автоматчиков у входа, пропустили 11-й трамвай, проскрежетавший в Межапарк («Домой!» — подумал про себя Иванов), перешли дорогу у гостиницы «Рига» и тут же, не останавливаясь, просквозили неторопливо сквозь узкий проход у первой же «баррикады». Вспомнилась детская книжка про Парижскую коммуну с репродукцией знаменитой картины Делакруа «Свобода, ведущая народ» на обложке. Та картинка была цветной и красочной. Здесь же все было в привычных грязновато-серых латышских тонах. Только болтался над бетонными блоками и парочкой замызганных КамАЗов, перекрывавших проход в Старушку, новенький огромный флаг — венозно-красный, с белой полосой посередине.

Несколько корявых плакатов, исполненных на ватмане, от руки: «Трепещите, убийцы!», «Оккупанты всех стран, вас родина-мать зовет домой!», «Go home, soviet imperialists!)), «Имперские придурки! Латвия больше не будет ядерным, экономическим и экологическим заложником и придатком империи — вон из Латвии!». «Латвийское радио и телевидение — голос нашего сердца!» — этот текст был написан по-латышски, но Иванов тормознул товарищей и перевел им содержание лозунга. Так-то, товарищи советские пропагандисты!

За баррикадой, прямо на брусчатке валялись несколько бревен и дымился костерок. На бревнах сидели небритые мужики, еще не старая экзальтированная тантиня (тетушка) заботливо поила «героев сопротивления» горячим кофе из термоса.

Из ближайшего подъезда весело выбежала поддатая парочка, парень на ходу застегивал молнию джинсов и кричал, что надо искать другое место — этот подъезд уже весь засрали. Это Валерий Алексеевич и переводить не стал, песня понятна была без слов. Однако все магазины и учреждения исправно работали, никто баррикадников не шугал и даже не обращал на них внимания. Понятно, что растащить эти баррикады можно было за пять минут одним бэтээром, и танков не надо. Так же понятно было, что все прекрасно знали — никто не накажет. Все дозволено. История эта началась не сегодня, и продолжение еще следует.

Еще одна баррикада на Вальню. А на Смилшу целых две, так, что вход в штаб-квартиру Интерфронта оказался посередине, между ними. Плакаты и лозунги везде были примерно одного содержания. Разве что на некоторых можно было увидеть увеличенные фотографии Алесеева и Рубикса, вместе с домашними адресами. Около одного такого плаката как раз и стоял Анатолий Георгиевич — председатель Президиума Интерфронта — и внимательно разглядывал свое лицо в траурной рамке. Иванов подошел к нему и поздоровался.

— Ну, как портрет, Анатолий Георгиевич? Кстати, из «Единства» перепечатано, фоторепортаж о последнем митинге, Майданов, кажется, снимал. Надо бы наказать за нарушение авторских прав!

— С приездом, Валерий Алексеевич! — Алексеев застенчиво улыбнулся. — Какой-то я тут суровый, в самом деле. Ну что, знакомьте с гостями! Ага, Алексей Рэдич, я вас помню, очень рад, что вы здесь, — поздоровался он с Украинцевым.

— А это Вадим Медведев — «600 секунд». Самая популярная программа в Союзе, можно сказать!

— Рад, очень рад, вы все вовремя приехали! Валерий Алексеевич, я в ЦК, на заседание Комитета спасения. Вы уточните тут свежую обстановку, разместите гостей, покормите. А потом мы встретимся и обсудим план действий. Кстати, будет возможность снять город с вертолета. Игорь Валентинович уже договорился с военными, полетите, Вадим?

— Конечно полетим, да и машину бы нам не помешало, надо уложиться за сегодня, чтобы завтра, по крайней мере, дать в эфир. Сегодня-то нам здесь латыши на телецентре ничего перегнать в Питер не дадут, я думаю.

— Это точно, — кивнул Иванов.

— Ну, разберемся по ходу, я буду к двенадцати часам, не исключено, что сегодня будет митинг. Там Саша уже ждет вас, кстати. Все, я пошел. — Алексеев неловко повернулся и двинулся к Бастионной горке, не обращая внимания на пристальные взгляды давно узнавших его «баррикадников».

— Он что, всегда так ходит — один, без сопровождения? — удивился Вадим.