Винсент

Я демонстративно заблокировал лестницу и прижал верхнюю губу, оскалив зубы, чтобы предупредить Оливера. Даже в нашей человеческой форме некоторые из наших волчьих коммуникационных средств работают лучше, чем человеческие. Он остановился в трех ступеньках ниже меня. Его черные волосы были взлохмачены и рассыпаны по плечам. Он, вероятно, спаривался с Моной где-то снаружи и учуял запах Эвелин, когда они вернулись. Оливер был одет в черную байкерскую куртку с соответствующими кожаными штанами. В сарае в дополнение к обоим внедорожникам был еще и «Харлей», на котором Оливер любил летом исчезать на несколько недель. Не одна пара женских глаз смотрела ему вслед, когда мы приезжали в деревню, чтобы забрать заказанные запасы и продукты. Оливер был красив дикой и опасной красотой, у него могло быть по десять женщин на каждом пальце, но Оливер скорее кастрировал бы себя, чем взял бы женщину не нашего вида.

— Я не позволю человеку жить здесь, в моей стае! — зарычал он на меня так грозно, что даже Мона вздрогнула от его тона.

Меня не впечатлила его альфа-херня.

— Если ей придется уйти, я тоже пойду и создам свою собственную стаю. Фиона и Марсель присоединятся ко мне.

Тон Оливера стал угрожающим.

— Ты хочешь разделить стаю? Из-за женщины? Из-за человека?

Я ответил так спокойно, как будто это уже было решено давным-давно.

— Если понадобится, да.

Он сделал шаг ко мне.

— Неудачника ты можешь забрать с собой, но Фиона остается при мне.

— Даже не надейся, — вскрикнула Фиона.

Марсель просто смотрел в пол. Я чувствовал в нем гнев… не в первый раз, я желал, чтобы Марсель выпустил его и освободился от роли омеги. Он не был слабым, не на самом деле, но он думал, что это так.

— Если Фиона захочет присоединиться к нам, это ее право, — спокойно сказал я.

— Мне насрать! Я не отпущу ее. Если ты предпочитаешь спариваться с человеком, а не с себе подобными — это твое дело, но Фиона несет долг перед семьей.

Его слова не заставили меня отступить.

— Значит, ты хочешь сразиться со мной, брат?

Мы смотрели друг на друга, пытаясь оценить, насколько далеко был готов зайти оппонент со своими угрозами. Я мог только догадываться, в какой панике была Эвелин, слыша каждое наше слово. Для нее этот спор должно быть был устрашающе непонятным. Фактически же, это было просто громкое звяканье цепями между двумя потенциальными альфами. Я сомневался, что между Оливером и мной дело действительно дойдет до боя, по крайней мере, не сегодня!

— Значит, ты принуждаешь меня принять человека в нашу семью… брат?

Оливер с ненавистью смотрел на меня, но не делал ни малейшего движения, чтобы на меня напасть. Хороший знак!

— Либо ты принимаешь Эвелин, либо я создам стаю, которая примет ее как мою пару.

Разгневанное шипение вышло не из Оливера, а из Моны, которая теперь вмешалась.

— Как ты можешь, Винс? Предпочесть эту шлюху своему роду, а что, если она забеременеет?

— Еще раз назови ее так, Мона, и ты пожалеешь об этом! — гаркнул я на нее, и она, ища защиты, спряталась Оливеру за спину. Для Моны мысль о моем ребенке с Эвелин казалась совершенно абсурдной, в то время как я видел это, как реальный шанс продолжить жизнь стаи. — Тогда наш ребенок будет членом стаи, точно так же, как Эвелин.

Мона откинула голову и завыла от ярости. В конце концов Оливер схватил ее за руку и резко наехал на нее:

— Я не согласен с этой идиотской блажью нашего брата, но я не буду рисковать распадом стаи только потому, что Винс запал на узкое влагалище! Пусть он повеселится… сезон спаривания закончится, тогда он придет в себя.

Мона уставилась на него. Короткие рыжие волосы, которые сегодня были уложены в виде ирокеза, подчеркивали ее мятежный характер.

— Я не думаю, что…

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, Мона! — процедил Оливер сквозь зубы.

Мона покорно опустила голову, хотя, вероятно, она с удовольствием цапнула бы его. Конечно, она не осмелилась, ей пока еще жить не надоело.

Оливер потянул Мону вниз по лестнице. Вероятно, он снова будет спариваться с ней. Если Оливер выходил из себя, он хотел трахаться. Я исходил и того, что Мона не возразит, и был рад, что он не обратил внимания на Фиону. Я чувствовал напряженность моей младшей сестры почти физически — она ненавидела, когда Оливер требовал от нее спаривания; но она ненавидела еще больше, когда на ней он выпускал свой гнев.

Когда он и Мона ушли, атмосфера в доме расслабилась. Хотя Оливер и контролировал себя, я явственно почувствовал его ненависть. Я не понимал, почему он так ненавидел людей в принципе, он едва имел с ними контакт. Тем не менее — ситуация с Эвелин не была исчерпана. Оливер только понял, что в тот момент у него на руках были худшие карты. Наконец Марсель поднял голову и посмотрел на меня.

— Это было на удивление легко, Винс. Я бы сказал, что это было слишком легко.

Фиона кивнула. Ее яркие зеленые глаза впились в меня цепким взглядом.

— Заботься хорошенько о своей игрушке, не оставляй ее наедине с Оливером или Моной. — она издевательски ухмыльнулась, — Пойдем, Марсель, Винс хочет взобраться на свою игрушку, я чую это.