Виолетта. Жила-была… лич

– Тогда дорогу знаешь. Проводи гостя. Я сейчас, – кивнул он мне, бросив многообещающий взгляд мужчине, после чего стал подниматься наверх, наверняка в свой кабинет, тогда как мы, наоборот, отправились вниз.

Да, папуль, я помню дорогу. До каждого миллиметра, до каждой щербинки на ступенях… Здесь прошли самые любимые годы детства. Лаборатория! Как же я обожала присутствовать при всех его экспериментах! А уж когда к нему приходили выпускники с дипломными работами… О-о-о! Что это было за время!

– Ты голодна? – прозвучал странный вопрос от покосившегося на меня дроу. Я удивленно приподняла брови, тогда он пояснил: – У тебя удлинились клыки и светятся глаза. Если ты нежить… я ужин?

– Неудачная шутка, – фыркнув, усмехнулась я, но идти не прекратила, как не ослабила и внимания. Сорок семь ступеней в подвал и три двери с непростой защитой. И все их преодолеть… А папуля тот еще шутник. – Я не питаюсь тухлятиной. И не дергайся, здесь я хозяйка, а ты мой пациент. Ну, это если выживешь.

– Сразу видно, дочь некроманта, – пробурчал себе под нос дроу, но, как ни странно, без обиды и закончил: – Шутки у вас… специфические. Я бы даже сказал – семейные.

– Да-да… мы, некры, такие… – С удовольствием ведя рукой по родным стенам, понимала, что меня просто распирает от счастья. Дом… сам дом встречает меня.

Ладонь на последнюю дверь – и она просто растворяется сизым туманом, пропуская нас в святая святых – семейную лабораторию, по совместительству являющуюся экранированным родовым склепом. Ну да. А что? У кого-то скелеты в шкафах, ну а у нас родовой склеп в подвале.

– Родня! Всем привет! Я вернулась!

Ой, что тут началось! Есть привидения буйные, есть мирные… а есть те, которые при жизни были некромантами. Да-да, есть и такие, причем наши именно из последних.

– Ви!

– Вийка!

– Леттка!

– Виолетта, малышка!

– Малявка вернула-а-ась!

Громче всех вопил прадед-инквизитор, припрыгивая на месте и потрясая призрачной клюкой, которая вполне успешно в свое время заменяла и жезл, и меч, и вообще все что угодно.

А я просто стояла в центре комнаты и млела от счастья. Мои родные… моя семья! Я уже и забыла, как же это невероятно волшебно – чувствовать поддержку родни. Пускай мертвой и призрачной, но все равно родни!

Дроу же почему-то прижался к стенке и, кажется, чутка сбледнул. Ну, подумаешь, призраки бушуют. Они же по-доброму, по-семейному… Теперь понятно, почему отец вместе с нами не спустился, а решил немного обождать – когда призраки проявляют столь сильные эмоции, живым сложно выдержать их посмертные эманации. Мне-то комфортно, даже очень, да и на отце стоит семейная защита, а вот дроу… Ну вот, уже без сознания, сползает на пол… Славно – обойдемся без анестезии!

– Я тоже очень рада всех вас видеть. С рассказом о том, где я шлялась и почему так долго… – понимающий взгляд на возбужденных старших родственников, – немного обождем. Сначала разберемся с этим болезным. Как вам столь запущенный случай серой гнили? – С легкостью транспортировав бессознательное тело на прозекторский стол, уложила его на живот и тщательно закрепила ремнями. – Работа ректора, между прочим. Как думаете, справимся?

Провокационный вопрос, рассчитанный «на слабо», и усмешка в глазах, когда призраки обступили тело и начали совещаться между собой. Лишь прапрабабуля смотрела на меня, а не на дроу. Внимательно, цепко… Увы, лишь она и я – единственные женщины-некромантки в этой невероятной семье. Остальные – исключительно мужчины. Так что я порой отхватывала ее «заботы»… даже против своего желания.

– Детка, отойдем? На пару ласковых… потолкуем о нашем, девичьем…

– Э-э-э… а может, не надо… – прекрасно понимая, что отвертеться не удастся, сморщила нос.

– Надо, детка, надо.

– Бабуль, не грузи мою дочь. – Как никогда вовремя появившийся отец спас положение, но его последующие слова не порадовали: – В какого бедолагу она влюбилась до радужного сияния ауры, мы узнаем чуть позже. Сейчас главное дело. – Суровый взгляд, под которым стушевалась даже бесстрашная бабуля, а затем строго: – И даже не думай, что сможешь утаить хоть каплю информации. Все, собрались. За работу. Рассказывай, что знаешь по поводу Тразгаардта и что думаешь делать, а я проконтролирую. Начали.

Секунда на то, чтобы отсечь ненужные мысли по поводу его слов о «радужной ауре» и убрать истерику как можно глубже. Так вот на что намекал Хран… собака! Мог ведь сказать! Сволочь! Да мне такого счастья… в гробу я его видала!

– Летта.

– Да, – сосредоточенный кивок, и я поворачиваюсь к нашему пациенту. – Итак, как я уже сказала раньше, перед нами весьма запущенный случай проклятия серой гнили…

Рассуждая вслух, а также пересказывая те скудные подробности, которые узнала от дроу, параллельно перешла на магическое зрение и, закатав рукава рубашки, начала нагнетать в руки всю доступную силу – благо именно здесь я могла делать это без опаски и оглядки.