Виолетта

Радиотелеграфист из Науэля взялся разыскать Марко Кусановича, который пропал без вести после того, как банк закрыл лесопилку. Отец отдал ее в качестве залога по одному из своих займов, и, поскольку так и не сумел ничего выплатить, банк ее конфисковал, уволил рабочих и прекратил производство пиломатериалов. На поиски Кусановича ушел год с лишним, и оборудование заржавело. Как выяснил Хосе Антонио, большая часть хорватской колонии обосновалась на южной окраине страны. Многие эмигранты происходили из одних и тех же мест Центральной Европы, были друг с другом знакомы, женились в своем кругу, и любой вновь прибывший немедленно попадал в распростертые объятия соотечественников. Хосе Антонио предполагал, что там у Марко обнаружится семья или друзья.

Радиотелеграфист связался с австро-венгерским клубом, где регистрировались члены хорватской колонии, и девять дней спустя Хосе Антонио уже разговаривал по радио с Кусановичем. Они были едва знакомы, но этого разговора, прерываемого скрежетом и покашливаниями скверной связи, было достаточно, чтобы заложить основу для долгой дружбы.

— Приезжайте в Сакраменто, Марко, здесь будущее, — сказал ему брат, и хорват не заставил себя упрашивать.

6

В те дни Лусинда и Абель готовились к очередному вояжу по окрестным деревням. Они пришли к выводу, что уровень моего образования гораздо выше, чем давали они сами, и что пора мне использовать свои знания на благо других. Они научили меня ездить верхом, преодолев ужас, который вызывали во мне большие животные с дымящимися ноздрями, и взяли помощницей в свою передвижную школу. «Вернемся в конце лета», — объявили они.

Торито хотел было к нам присоединиться — вдруг придется защищать меня от индейцев. Ему объяснили, что, если говорить о местных уроженцах, все они были метисами, за исключением иммигрантов-колонистов, осваивающих с разрешения правительства южные земли. Индейцев вытесняли систематически и целенаправленно, покупая у них землю по смехотворной цене или просто подпаивая и заставляя подписывать бумаги, которых они не могли прочитать. Если это не удавалось, прибегали к силе. С момента обретения независимости правительство только и делало, что изгоняло, ассимилировало и подчиняло «варваров», стремясь превратить их в цивилизованных людей, по возможности добропорядочных католиков, отнимая землю и устраивая репрессии. Убийства коренных жителей практиковались с шестнадцатого века сначала испанскими конкистадорами, а затем всеми, кто мог делать это безнаказанно. У индейцев имелись веские причины ненавидеть чужаков в целом и правительство республики в частности, но девочек они не похищали, и бояться их смысла не имело, объяснили Торито Ривасы.

— К тому же тебе надо помогать Бруно и присматривать за женщинами. Виолету мы в обиду не дадим.

Итак, в тринадцатое лето своей жизни я давала уроки в деревушках и на хуторах, где останавливались Ривасы. Первые несколько дней были сущим мучением — у меня болели ягодицы, к тому же я скучала по маме, мисс Тейлор и тетушкам, но, привыкнув к седлу, почувствовала вкус к приключениям. Жаловаться Ривасам было бесполезно, они не утешали и не сочувствовали, и именно в ту пору я окончательно избавилась от детских истерик. Сейчас я с гордостью могу похвастаться отменным телесным и душевным здоровьем, и меня мало что пугает.

Передвижная школа плелась со скоростью мула, на котором ехали школьные принадлежности, спальные одеяла и скудный личный багаж. Маршрут позволял оказываться в очередном населенном пункте до наступления темноты, но несколько раз нам все же приходилось ночевать под открытым небом. Я умоляла падре Хуана Кирогу избавить нас от насекомых и хищных зверей, хотя меня уверяли, что змеи в этих краях безвредны, а единственное опасное животное из семейства кошачьих — пума, которая ни за что не приблизится к костру.

У Абеля были слабые легкие, он все время кашлял и иногда задыхался, как будто вот-вот помрет. Педагогическое призвание было его второй натурой; ночами под открытым небом он показывал мне созвездия, а днем — образцы флоры и фауны. Лусинда знала бесконечные истории из фольклора и мифологии, которые я не уставала слушать. «Расскажи мне еще о двух змеях, которые создали мир», — просила я.

Большую часть пути мы плелись по узким тропинкам, кое-где минувшая зима стерла всякие следы, и ничто не указывало на то, в каком направлении следовать, но Ривасы не теряли присутствия духа, могли без колебаний углубиться в лес и бесстрашно штурмовали реку. Однажды моя лошадь поскользнулась на камнях и сбросила меня в воду, но подоспевший Абель подхватил меня и перенес на другой берег. В тот же день он дал мне первый урок плавания.