Виолетта

Он опустился на озеро на своем гидроплане, с ним были пассажиры: двое членов королевской датской семьи и их сопровождающие, которые прибыли в страну с официальным визитом и решили порыбачить в здешних реках. Остановились они в отеле «Бавария», лучшем в наших краях, где их встретили без суеты, как обычных гостей. Эта продуманная простота, конек моей свекрови, произвела должное впечатление: благородные датчане продлили визит и остались с нами на неделю. Там, в отеле «Бавария», под проницательным взглядом свекрови и под приглушенное хихиканье невесток я встретила Хулиана.

Он сидел на перилах террасы, уперев ногу в пол, с сигаретой в одной руке и стаканом виски в другой, в брюках цвета хаки и белой рубашке с короткими рукавами, подчеркивавшей его атлетические руки и грудь. Он излучал нечто сексуальное и опасное, как крупное животное, и даже в нескольких метрах от него я отчетливо ощутила его сдержанную силу. Не могу описать это по-другому. Неотразимая мужественная энергия Хулиана, свойственная ему в молодости, оставалась с ним до самой смерти сорок с лишним лет спустя.

Не в силах пошевелиться, испытывая странную смесь безотчетного ужаса и напряженного ожидания, я смирилась с тем, что в этот момент жизнь моя навеки перевернулась. Должно быть, Хулиану передалось мое напряжение, потому что он повернулся в мою сторону с вопросительной полуулыбкой. Ему потребовались долгие секунды, чтобы опустить на пол другую ногу, поставить стакан на перила и шагнуть вперед в своей небрежной манере, делавшей его похожим на ковбоя из вестерна. Позже он признался, что чувствовал то же, что и я: уверенность в том, что всю свою жизнь мы ждали друг друга и наконец обрели.

Он остановился в двух шагах и осмотрел меня с головы до ног, как на аукционе. В своем неброском летнем белом платье я чувствовала себя голой.

— Мы ведь знакомы, не так ли? — спросил Хулиан.

Я кивнула, не в силах ответить.

— Пойдем со мной, — добавил он, раздавил окурок ногой и взял меня за руку.

Мы почти бегом спустились на пляж по тропинке, вьющейся меж садовыми террасами; я следовала за ним как под гипнозом, не выпуская его руки и не думая о том, что меня может увидеть муж и половина его семейства. Я не сопротивлялась, когда он опустился на песок, встал на колени, притянул меня к себе и поцеловал с неожиданной пугающей властностью.

— Мы полюбим друг друга, и никуда тут не денешься, — заверил он меня, и я снова кивнула.

Так началась страсть, которой суждено было разрушить мой брак и определить будущее. Хулиан Браво назначил мне свидание у себя в номере, и полчаса спустя мы, скинув средь бела дня одежду, со сладострастным отчаянием познавали друг друга, причем происходило все это в отеле моей свекрови, в нескольких метрах от мужа, который пил пиво с датчанами и рассказывал через переводчика о замечательной технике искусственного оплодотворения. А на втором этаже, в четырех деревянных стенах, благоухающих местным лесом, в лучах дневного света, едва приглушенных деревенской занавеской из грубого холста, на пуховой перине с льняными простынями, которые стелили в отеле, я в свои двадцать восемь лет познала все неописуемые оттенки наслаждения и принципиальную разницу между постылым мужем и романтичным любовником.

До встречи с Хулианом Браво мое невежество относительно собственного тела было настолько безграничным, что объяснить его можно лишь временем и местом, где я родилась. Я выросла у добропорядочной матери шестерых детей, принесенных Младенцем Иисусом, как она шепотом меня уверяла, в обществе тетушек, двух старых дев, которые никогда не упоминали «низ», то есть область между талией и коленями. Тетушка Пия умерла девственни-ней, вторая же… про вторую утверждать не берусь, в старости она, возможно, спала с Бруно Ривасом, но ни за что бы мне в этом не призналась. Джозефина Тейлор ограничивалась тем, что показывала мне книжные иллюстрации с изображением человеческого тела, потому что. несмотря на революционные идеи, была такой же ханжой, как и тетушки. Она научила меня одеваться и раздеваться с ловкостью циркового акробата, чтобы никто не видел вульгарной наготы. Подруг моего возраста у меня не было, я не ходила в школу; все свои скудные знания я получила на ферме, глядя на спаривающихся животных. Выйдя замуж, я продолжала раздеваться, как научилась от мисс Тейлор, мы с Фабианом занимались любовью молча и в темноте; я не представляла себе других вариантов и полагаю, что мужа эти соития занимали меньше, чем разведение крупного рогатого скота.