Вьётся нить (Рассказы, повести)

На столе перед Борисом лежало незаконченное письмо. Он вздохнул и приписал:

«Леонид? Исключено!» Это твои слова, Николай, или мои? Принято думать, что дети чувствуют человека, что у них есть особый нюх на хороших людей. Так почему же, Николай, так ошибались наши дети? Мой Симочка, твой Пашутка… Помнишь, как они висли на Леониде, стоило ему только появиться? Выходит, дети понимают так же мало, как мы?

На сегодня, пожалуй, хватит.

Твой старый друг Борис.

Борис Гурвич Николаю Добрынину

15 декабря 1945

Дорогой Николай!

Лишь позавчера отправил тебе письмо и вот пишу снова. Появились новости. Опишу тебе вчерашний вечер. Возвращаясь с работы, я минут десять простоял за воротами Чистяковых. Не удержался, бесшумно отворил калитку и, на цыпочках подкравшись к единственному освещенному окну, заглянул внутрь. Юдифь стояла ко мне спиной, склонившись над постелью Елены Максимовны. Леонида в комнате не было. Я тихонько постучал в окно. Юдифь вздрогнула. Слышала, конечно, но виду не подала, не прижалась лицом к стеклу, не вышла на крыльцо, как я надеялся. Даже не распрямилась. Продолжала делать свое дело — что именно, я не разобрал. Я немного помедлил и пошел к себе.

Примерно через час Юдифь возникла у меня на пороге — все в той же стеганой куртке. Не успев войти, отчеканила:

— Завтра он сам идет в прокуратуру.

И резко повернулась к выходу. Я загородил ей дорогу:

— С какой стати вы так ведете себя со мной? Почему вы не рассказываете все, что вам известно? Я имею на это право.

— Верно, имеете право. Скажу вам сразу: зря вы его подозреваете. Не он выдал вашу жену и мать. Такое обвинение он начисто отвергает. Леонид не знает, чья это работа. И я чувствую, он говорит правду. Я ему верю. Но вина есть. И немалая. Да, он виноват.

Усталая, грустная, она присела на табуретку и кратко пересказала то, что услышала от Леонида.

Но позволь мне несколько отступить. Не из твоего письма, Николай, я узнал, что ты случайно встретил у Чистяковых Дину. Мне гораздо раньше писала об этом Елена Максимовна: «Не бойтесь меня, Дина!» Ты поторопился уйти в отчаянии от того, что напугал Дину. Нет. Дина тебя не испугалась. Напротив, когда через месяц заболел Симочка, она сама послала за тобой Елену Максимовну, но тебя в городе уже не было. Однако твоя встреча с Диной у Чистяковых все-таки имела неожиданные последствия. Ты, Николаша, — тебе это и во сне не могло привидеться — стал косвенной причиной падения Леонида. Вот что он рассказал Юдифи.

Оставив на тебя мать в тот день, когда угнали в Германию Верочку, Леонид бросился просить приема у коменданта города. Ему пришла отчаянная мысль: поскольку бабушка его матери была немкой (это правда, я это знаю от самой Елены Максимовны), в жилах Верочки течет немецкая кровь. Может быть, комендант сочтет это достаточным, чтобы вернуть ее домой. К нашему общему несчастью, комендант сразу принял Леонида и был весьма обходителен. Обещал в самый короткий срок найти его сестру и содействовать ее возвращению. В поведении коменданта я не вижу ничего удивительного: хорошие манеры Леонида, великолепное берлинское произношение, весь его облик — все это вполне могло импонировать коменданту. От своих коллег, полагаю, он такого немецкого не слышал. Если бы несчастная Елена Максимовна знала, как сын использует то, чему она его научила… В первый раз комендант никаких позорных предложений Леониду не делал. Но одной ногой Леонид все равно увяз. Немцы его уже из виду не выпускали. Несмотря на это, он, пораскинув мозгами, мог бы, наверно, увернуться, спрятаться, сбежать куда-нибудь. Но он был напуган еще и тем, что, когда вернулся от коменданта, Елена Максимовна рассказала ему, что ты видел у них Дину.

А дальше обычная история: коготок увяз, всей птичке пропасть. Разумеется, сестру Леониду не вернули, а он сам оказался в силках, из которых выпутаться уже не сумел. Ну, а Елена Максимовна его частые ночные отлучки, его исчезновения из города истолковывала по-своему — ведь она мать… Не могу понять другого: служа у немцев, ему, казалось бы, легче было прятать у себя Дину и Симочку. Так что же произошло? Раньше-то он не боялся. И еще как пекся о них! Да и тебе, по твоим словам, он помогал прятать в больнице двух офицеров. Мне самому недавно довелось встретиться с еще одним обязанным ему человеком — цыганом Игнатом.