VIP-зал

Он вспомнил, как они на него напали и как увезли из квартиры. Блевотина, застрявшая в тряпке, которой ему завязали рот.

Багажник, куда его запихнули.

О другом он тоже думал.

Стефани однажды спросила, любит ли он ее. Они лежали в его постели. Она медленно его поглаживала, потом наклонилась и оттянула крайнюю плоть с пениса. Целовала головку и ласкала его под мошонкой. Но ничего не произошло, у него не встал.

Она отсосала у него по мере возможностей. Вялый хер. Она гладила его по заду, по спине, но ничего не произошло. Она положила его руку себе на грудь и помогла ему ее помассировать. Она облизала нижнюю часть члена, мошонку. Поводила пальчиком у ануса. Ничего.

Она подползла к его лицу для поцелуя. Он отвернулся. Ему не хотелось, чтобы во рту был вкус его собственного конца.

И тогда она спросила. Дурацкий вопрос, чтобы задавать его среди прелюдии, если это можно так назвать.

— Да, конечно, — ответил он с улыбкой.

Стеффи его отпустила.

— Я тебе не верю.

Филип перекатился на бок и обнял ее. Шелковые простыни заскрипели, он их купил в «Северной Компании», лучшем универмаге в городе. Он посмотрел сверху вниз на ее маленький вздернутый носик и голубые глаза.

— Почему нет?

— Я думаю, что ты не можешь так любить.

Джокер прошипел:

— Хитрожопый уродец. Сучонок мелкий. Ты думал, мы кто?

Филип не знал, ждали ли от него ответа. В голову не приходило ни одного объяснения его побегу, которое бы порадовало Джокера.

— Тебя нужно наказать. Понял?

Снова плевок на затылок.

— Теперь я тебя, мать твою, урою. Ты так и не прислал нам бабла.

Филип почувствовал холодный пот. Ему нужно что-то придумать. Что-то, чтобы этот псих успокоился. Он задышал чаще.

Джокер запрокинул ему голову и приставил что-то к горлу.

Что-то острое.

Что могло разрезать кожу.

Филип больше не мог себя контролировать. У него задрожали ноги. Потом руки. Ножки стула застучали по полу. Стяжки на руках врезались сильнее, чем он мог себе представить. Только бы горло не двигалось.

У него кружилась голова, сейчас она лопнет, плотина прорывается.

Он попытался закричать, но то, что ему запихнули в рот, поглощало все звуки.

Он хотел завыть. Взорвать свою голову.

Его сотрясали волны спазмов. Он ослаб.

Запаниковал.

Задрожал.

Упал.

— Теперь все, — сказал Джокер.

Тогда он кое-что придумал. Филип замер. Овладел собой.

Он затряс головой, попытался сорвать скотч, царапая щеку о стул.

Джокер понял этот жест и оторвал изоленту.

Филип взвыл:

— Нет! Я позвоню в банк! Я переведу деньги немедленно!

— Ты что несешь? Мы уже пытались десять раз, но твой ублюдочный банкир не отвечает.

— На личный номер, я хочу сказать. Я позвоню ему на личный номер. Не рабочий. Он ответит.

Он слышал тяжелое дыхание Джокера. Тот все еще запрокидывал ему голову. Он чувствовал нож, приставленный к горлу.

Он застыл.

Потом он услышал, как Джокер с кем-то тихо говорил по телефону.

Наконец Джокер сказал:

— Если ты ему веришь, пусть пытается. Но, мать твою, это последний шанс.

* * *

Он проснулся слишком рано, он совсем не отдохнул, но ему пришлось.

Те несколько часов, когда вернулся из «Клары», Тедди спал у Деяна. Ну, не совсем спал, он рассчитывал, что быстро вырубится, но вместо этого лежал и думал. Деяна не было дома, наверное, ночевал у какой-нибудь бабы или где-то «вкалывал», как он выражался.

Знаешь, кто я? Меня зовут Тедди Максумич. Слышишь?

Его собственные слова эхом отдавались в голове. Он не мог перестать думать о произошедшем этой ночью. Он обещал себе оставить старую жизнь позади, а она еще копошилась у него внутри, как таракан.

У него штук пять пропущенных звонков от Магнуса и столько же эсэмэсок.

«Где ты, позвони мне?»

«Как дела? Позвони мне или Эмили как можно быстрее».

«Тедди, почему ты пропал? Все в порядке?»

Но Магнус и Эмили подождут. А она пусть сначала извинится, да и есть более срочные дела. Ему нужно снова найти Кассандру. Кто-то интересовался Филипом, и в чате, и в реальности, и так, что об этом нужно узнать побольше.

Гульдман под конец раскололся, как ему платили. И таким способом Тедди собирался найти Кассандру.

Центральный вокзал Стокгольма.

Киоск, кассы, кафе и «Макдоналдс» полны народа. Даже эти мужики-проститутки у «плевательницы» — круглого отверстия на втором уровне, стоят там, склонившись над перилами.

Тедди не был заядлым путешественником, в детстве он несколько раз был в Сербии и Хорватии, три раза в Лондоне, два раза в Голландии, пару раз на Ибице и разок на Майорке вместе с Деяном и Алексом, но тогда им пришлось раньше времени уехать домой, чтобы скрыться от обвинений местных легавых, что они якобы устроили побоище в местном пабе у большой пристани в Пальме. Потом его жизнь на восемь лет оборвалась. Но кое-что он понял. Так было и в Белграде, и в Лондоне, и в Амстердаме: вокзалы притягивали людей с улицы, а обменные пункты притягивали грязные деньги. Это был магнит для тех, кто был вне общества, но не стоял на верхушке какой-нибудь преступной пирамиды. Ему было интересно почему.