VIP

Бар был отделан с вызывающей роскошью. Длинная стойка из красного дерева с мягкими кожаными табуретами. С десяток столиков с креслами оригинального дизайна, старинные морские гравюры на стенах. Обслуга в одежде, стилизованной под форму моряков. Бармен был похож на капитана, молоденькие официантки на юнг. За спиной бармена, занятого тем же, чем занимаются бармены всего мира, когда нет посетителей – доведением бокалов до невероятного блеска, сиял зеркальный стеллаж с сотнями самых разных бутылок, собранных со всего мира. В баре были еще залы, но Игорь и Морис остались в этом, устроились за столиком неподалеку от стойки. В это время народу было немного, негромкая музыка не мешала, здесь можно было спокойно поговорить.

– Что будем пить? Виски? – спросил Игорь.

– Да ты что? – удивился Фернан. – Рано для виски. В Москве пьют виски в два часа дня?

– В Москве пьют виски в любое время. Когда оно есть. Шампанское?

– Шампанское ты будешь пить в Шампани или Пьемонте. Пино Гри Домен Марсель Дайс, – сделал Фернан заказ юнге. – Такое вино есть только у нас в Марселе.

Вино было торжественно доставлено в серебряном ведерке со льдом. Официантка разлила его по высоким бокалам и пожелала господам приятно провести время.

– За знакомство! – предложил Морис, а потом ревниво поинтересовался. – Ну как?

– Очень хорошо, – оценил Игорь. – Но я небольшой знаток вин.

– Вы, русские, ничего не понимаете в винах и в женщинах, – с сочувствием обобщил француз и начал с большим знанием предмета объяснять, чем именно ценится Пино Гри Домен Марсель Дайс. Игорь слушал, не перебивая, а сам думал, как бы получше перейти к делу.

– Так ты считаешь, что Хасан будет стоять на своём? – спросил он, воспользовавшись паузой в разговоре. – Что это было не ограбление, а ревность?

– А что ему остаётся? – пожал плечами Фернан. – Я не понял, тебя кто интересует – Лежнёв или этот араб?

– Оба. Но Лёжневым плотно занимается ваша полиция, тут я спокоен. А к арабу есть вопросы.

– Какие?

– Если Лежнёв не случайно попался ему на глаза, кто ему на него показал? Что это за таинственная женщина, если она реальность, а не выдумка?

– Не скажет.

– Это как спросить, – вспомнил Игорь Панкратова. – Ты не мог бы посадить меня к нему в камеру на пару дней? С сокамерниками люди бывают откровенными.

– Посадить тебя? К нему в камеру? – поразился Морис. – Как я тебя посажу? На каком основании? В России вы можете делать что хотите, а во Франции есть закон. Закон это закон!

"Да чего же вы законопослушные! – с раздражением подумал Игорь. – Сами небось обходите закон, когда нужно!"

Настроение у него окончательно испортилось. Вот и слетал. С таким же успехом мог бы сидеть в Москве. Потомок аланов, блин. Которые никогда не сдаются.

"Ладно, будет тебе закон!" – решился Игорь.

– А если я нарушу закон?

– Это как? – не понял Морис.

– Например, устрою пьяный дебош в этом баре?

– С бутылки Пино Гри? – удивился инспектор.

– Можно взять ещё. Будет основание посадить меня к арабу?

– Тогда будет.

– Обещаешь?

– Обещаю, обещаю, – засмеялся Морис.

– Ловлю на слове, – сказал Игорь, поднимаясь и извлекая из серебряного ведерка недопитую бутылку замечательного марсельского вина.

– Эй, что ты делаешь? – насторожился Фернан.

– Устраиваю дебош.

С этими словами Игорь размахнулся и метнул бутылку, как гранату, в сверкающий зеркальный стеллаж за стойкой бара. Зазвенели стекла, по полкам полилось содержимое драгоценной коллекции. Бармен юркнул под стойку, юнги прыснули кто куда, посетители бара испуганно вскочили с мест. Игорь обернулся к Морису:

– Исполняйте свой долг, инспектор.

– Вы, русские, психи! Руки! – рявкнул Фернан.

На запястьях Игоря защелкнулись наручники, и уже к вечеру этого дня после тягомотных процедур оформления, фотографирования, дактилоскопирования, медосмотра и санобработки хмурый контролёр провёл его по коридорам тюрьмы Сент-Анн и втолкнул в камеру, по которой затравленным молодым зверем метался Хасан Эль-Мюрид.

VII

При появлении нового заключенного араб забился в угол и настороженно смотрел оттуда большими влажными глазами цвета зрелой маслины. Не обращая на него внимания, Игорь разложил на койке тюфяк, застелил простыни, которые выдали ему скрепленными пломбой, как в российских плацкартах, умылся в туалете, отделенном от камеры прозрачной шторой, вежливо сказал: "Бон суар". С наслаждением растянулся на койке и неожиданно для себя сразу заснул здоровым сном человека, которому выпал длинный нелегкий день.

Проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Камера была освещена тусклым синим светом, над ним нависало темное лицо араба.

– Проснись, приятель, – повторял он. – Проснись, нужно поговорить.

– Какого черта? – возмутился Игорь. – Завтра поговорим.

– Не успеем. За что тебя взяли?

– Тебе какое дело? Перебрал, устроил дебош в баре.

– Вот! Выпустят до суда под залог. Ты не француз, французы так не говорят. Итальянец? Испанец?

– Русский.

– Это хорошо, – почему-то обрадовался араб. – Ты меня поймёшь.

Игорь сел на койке, недовольно кивнул:

– Давай, говори.

– Ты кого-нибудь любил?

– Ты что, шутишь? Нашел когда говорить о любви!