Вираж бытия

— Люблю порядок, — пожав плечами он тогда сказал.

Само собой, сделал это он после того, как положил ложку себе в чай. Он так-то пил его без сахара, равно как и кофе. Но здесь и сейчас доступ к сахарнице был очень важен.

— И ты порой почти полжизни ждешь, когда оно придет твое мгновение…

Следующие двое суток он серьезно и ответственно работал. Ездил. Ездил. Ездил. Мелькал везде. Всюду хотел сунуть нос. А потом отбыл в Москву. И уже по прибытии на Ленинградский вокзал узнал — умер Григорий Евсеевич.

Пару часов назад.

От чего — никто не знает.

Но в самый пик политических споров умер, причем явно их выигрывая. Так как Иосиф Виссарионович явно не ожидал такого напора. Обычно ведь Зиновьев в минуты опасности терялся и паниковал. А тут… видимо не чувствовал опасности и развернулся во всю мощь своей мерзопакостной личности.

Троцкий отреагировал мгновенно.

И по Москве пошла кипучая волна: «Убийца!»

Ее охотно же подхватил и Ленинград, где подметили, что за пару суток преставился не только сам Григорий Евсеевич, но и несколько его ближайших сподвижников.

Закипело-забурлило в северной столице.

И Киров, опасаясь расправы, как человек Сталина, поспешно сбежал. Сам же Иосиф Виссарионович в бессильной злобе пытался как-то ускорить расследование. В том, что это убийство не сомневался никто. Не бывает так, чтобы несколько вполне здоровых человек разом умерло. Без видимых на то причин…

— Мне нужна твоя помощь, — хмуро произнес Дзержинский, когда Фрунзе зашел к нему в кабинет. Аккурат на второй день после гибели Зиновьева. — Свежий взгляд, так сказать. Со стороны.

— По этому ленинградскому делу?

— Да. Иосиф мне уже всю плешь проел. Требует результатов. Обвиняет в некомпетентности. А результатов нет.

— На яды тела проверяли?

— Уже, но пока ничего ясного. У всех одинаковые синдромы. Желтая кожа, увеличенная печень и так далее. Врачи разводят руками, говорят — очень много вариантов. Слишком много.

— Я вряд ли сильно тебе помогу. Все-таки я не врач и не специалист по ядам. В этой ситуации нужно, наверное, начинать с банального. Составить список тех, кому смерть Зиновьева была бы выгодна. Потом — список тех, кто был в состоянии от него избавиться. И начать прорабатывать эти персоны. Может быть с этого конца удастся что-то раскрутить. Кстати, эти другие погибшие, они часто общались между собой?

— Разумеется. Они все были ближайшими сподвижниками Зиновьева.

— Тогда их точно каким-нибудь ядом накормив или напоив там, где они собирались регулярно все вместе. Я бы очень тщательно осмотрел места, в которых они встречались последние дни или часы.

— Уже осмотрели. Пусто. Все продукты и напитки врачи проверили.

— А персонал?

— Задержали и допрашивают.

— И ничего?

— Ничего.

— Хм. Вполне возможно, что это так и есть. — произнес нарком. — Сам знаешь, замки сейчас слабые. Так что может и уголовника какого подговорили на грязное дело. В конце концов мы вскрыли смычку партийцев с аферистами. И Зиновьев эту язву стал раскручивать через газеты. Желающих заткнуть глотку ему хватало.

— Я уже пообщался с авторитетными в таких кругах людьми. Они ничего не слышали.

— А они услышат? — фыркнул Фрунзе. — Если это делали, то тихо. Скорее всего подключив должника или еще как посаженного на крючок. Не удивлюсь, что исполнителя уже зачистили, чтобы не проболтался.

— Тупик… — тихо покивал Дзержинский. — И еще Иосиф уже в печенках сидит. Он своими звонками и требованиями попросту мешает работать.

— Так может тут все дело как на том базаре?

— В каком смысле?

— Кто громче всего кричит «держи вора»? Он ведь входит в список подозреваемых?

— На первом месте стоит. Но доказательств нет.

— У меня тоже. Хотя я тоже его подозреваю в покушении на меня и жену. Он тебе, кстати, папочку передал?

— Какую папочку? — напрягся Феликс.

— Ну, я свои наблюдения все задокументировал и ему передал. Из них следует, что Софью убили. Там строгое доказательство. Я его собрал буквально в первые дни.

— Нет… не передавал… — медленно и подозрительно произнес Феликс Эдмундович. — У тебя копия есть?

— К счастью есть. Фотокопия. Я ему передал оригиналы, но сфотографировал их перед этим. Ты, я надеюсь, уже опечатал сейфы и документы погибших?

— Зачем?

— О боже! Феликс! В них могут быть наводки на то, кто убил и зачем! И не только они! Ты же помнишь, ЧТО мы нашли в сейфе Свердлова. И у Зиновьева…

Раздался звонок.

— Слушаю. Дзержинский. Так. Так. Понял.

Он положил трубку и уставился на Фрунзе.

— Что?

— Нашли дворника местного, который на днях заходил к Зиновьеву. Его домработницы просили подсобить, тяжести какие-то перенести.

— И что?

— Мертв. Те же симптомы.

— Значит он съел или выпил тоже самое, что и Зиновьев с компанией. Украл или его домработница этим отблагодарила. Теперь, наверное, яд уже не установить.

***