Виражи чужого мира

Та же история повторилась и в институте. Три года меня никто особенно не замечал, и даже записок передавать не просили, все сами щелкали СМСки. Но относились неплохо, я училась хорошо и никогда не отказывала в помощи. И умела хранить чужие секреты. К третьему курсу девчонки повадились плакаться мне в жилетку и рассказывать любовные тайны, а парни выяснять, имеет смысл ухаживать за Оксаной или ну ее? К четвертому курсу, когда я вдруг вытянулась и обзавелась фигурой, все однокурсники уже были женаты, а некоторые и по второму разу. Они рты пораскрывали, когда увидели меня второго сентября, и некоторые даже попытались ухаживать, только я к этому времени знала их как облупленных и никаких иллюзий на их счет не имела.

Поэтому я могу допустить, что повелитель отправил раздавать браслеты своего двойника. И в самом деле, процедура нудная, девчонки привередливые, а некоторые вообще как я, напрочь отказались.

Тут у меня возник законный вопрос, а не преувеличиваю ли я количество отказавшихся? Ведь в том, что я сама отказалась — есть немалая доля случайности. Не задержись я со скандинавкой, и вполне могла за компанию тоже уцепить себе что-то золотое и с камушками. Это ведь очень заразная штука, атмосфера толпы.

Так, значит, мне нужно взять все это на контроль. Стараться поменьше общаться с избранницами и не поддаваться общим настроениям. И брать под сомнения все предложения повелителя. Что-то мне подсказывает, что вокруг нас разворачивается нечто неприглядное и это единственный способ в него не влипнуть.

Как открылась дверь и скользнула в нее Низа — я засекла сразу, специально так устраивалась, чтоб видеть всех входящих. Но виду не подала, продолжала так же тихо сидеть и молчать, ожидая, что она предпримет.

— Таресса…

Придется отвечать.

— Да.

— Там на стол накрывают, ты пойдешь обедать?

Я ошибаюсь или она действительно перешла на «ты» и больше не зовет меня избранницей и госпожой?

— Пойду, — отвечаю я, и решив проверить свои подозрения небрежно спрашиваю, — а другие девушки уже пришли?

— Госпожи избранницы еще переодеваются, — в её голосе звучит едва слышная издевка, а мне хочется захохотать в голос.

Спасибо Низа, ты просто клад! Одной короткой фразой выдала мне все тайные планы своего хозяина! Теперь я точно знаю, что меня ждет психическая атака, и буду готова к каждому шагу противника.

И только для того, чтоб убедиться еще раз, что я поняла все правильно, кротким голоском интересуюсь:

— А почему они избранницы и госпожи, а я — просто Таресса?

— Они же надели браслеты повелителя, а ты отказалась, — служанка старается говорить жалостливо и проникновенно, но даже не подозревает, что за пилюлю я ей готовлю.

— Тогда я могу надевать свое платье и идти?!

— Куда?

— Куда захочу. Раз я не избранница, а свободный человек — нечего мне тут делать.

Низа молчит долгую минуту, и мне отлично видно, как она перестает тереть и без того блестящее зеркало и хмурится в поисках ответа.

— Пойду, принесу цветы, — находит, наконец, служанка уважительную причину немедленно ринуться за консультацией, а я и не спорю.

Я собираюсь сходить поесть, и поближе рассмотреть коллег. А может даже попытаюсь с ними поговорить… если рядом не будут крутиться пронырливые служанки.

Стол был накрыт в соседнем, проходном зале, и, несмотря на сообщение Низы, я оказалось за ним далеко не первой. Уже почти половина девушек сидела на невысоких мягких полукреслах, и изучала содержимое многочисленных вазочек, салатниц, блюд, горшочков, соусников и прочей тары для еды, которой я даже не знаю названия. И особо узнавать не хочу, зачем засорять голову. Тем более что я и пробовать все это не стану. Слишком хорошо знаю, насколько различаются вкусовые пристрастия у народов собственного мира, а этот — все-таки чужой.

Потому неторопливо прохожу вдоль стола, и, обнаружив жареную тушку какой-то птицы, устраиваюсь напротив. Румяный окорочок, небольшой хлебец — и жевать закрыв глаза. М-мм, какое счастье, так и хочется верить, что это я сижу в собственной кухне, а маги, повелитель и озабоченные туземцы мне просто приснились.

— Что, так вкусно? — с сомнением спрашивает справа звонкий девичий голос.

Открываю глаза и внимательно изучаю девушку с явно славянской внешностью. Даже могу почти точно сказать, где еще сохранились такие белокурые красавицы с фарфорово-голубыми глазами. Псковская область, глубинка, может Новоржев, может — Великие луки.

— Псковитянка? — говорю по-русски и сразу понимаю, точно, угадала.

В прекрасных глазах удивление, интерес, и, как ни странно, настороженность.

— А ты… тоже русская?

— Да, — коротко отвечаю я, стараясь не рассмеяться, и возвращаюсь к вопросу об еде, — а мясо — не так вкусно, как знакомо.

— А, — тянет она чуть разочарованно, и осторожно приоткрывает маленькую крышечку на обливном горшочке.