Виражи (СИ)

Наталья сосредоточила свой взгляд по направлению руки и тут же замерла: в нескольких десятках метров, стайкой, следуя друг за другом, перекатываясь, проплывали дельфины. Черная кожа блестела на солнце. Похоже, им не было никакого дела до этих бултыхающихся в огромном пространстве людишек. Они плыли по своим дельфиньим делам, даже не предполагая, сколько восторга вызвали тем самым в эмоциях Натальи.

- Я хочу с ними! – закричала Наталья.

И рванула было по направлению к ним.

- А как же я? Ты хочешь оставить меня одного? – жалостливо спросил Андрей.

- Нет, ну что ты, - смутилась Наталья.- Ты мне дороже, чем они.

- Повтори, что ты сказала? – попросил Андрей.

- Я сказала, что ты . . . дороже, чем . . . они, - прошептала в ответ она.

- Я от тебя без ума, русалка ты моя. Иди ко мне. Дай мне жизни. Не дай задохнуться, зачахнуть, погибнуть.

Андрей обнял ее и слился в поцелуе, ногами переплелся с ней. Казалось, никакая сила не сможет их сейчас разъединить. Она положила голову ему на плечо и близко-близко слушала, как бьется его сердце. Они замерли, качаясь на волнах. В этом мире они были одни. Потом, словно очнувшись, стали догонять гидроцикл, который отплыл на достаточное расстояние. Андрей помог взобраться Наталье на агрегат, нежно касаясь бедер. От этого прикосновения токи побежали по телу. Наталья начала понимать, что тело просыпается для страсти, требует утоления до боли, до темноты в глазах. Она стиснула зубы, чтобы стоном не выдать своего состояния. Еще было не время соединиться с Андреем, потому что пугала неизвестность, а страдать больше не хотелось. С Андреем происходили те же самые метаморфозы. Он чувствовал, что его затягивает омут страсти, безнадежно и пылко, но боялся, очень боялся опять потерять Наташу навсегда. Нельзя было торопиться, надо было держать себя в руках, чтобы еще теснее, еще крепче связать себя с той, которую когда-то потерял, и обрел, с которой расстался, и таким непостижимым образом соединился вновь. Он вставил ключ, завел мотор, и уже медленно, не спеша, поплыл к берегу, на котором хотелось ощутить ногами твердь, чтобы держать не только себя, но и ее: руками, ногами, душой, всем своим существом.

Они отдыхали на золотистом песке. Наталья черпала горсти песка ладонью, раскрывала пальцы, и песок упругими струями устремлялся к земле, к своей стихии, осыпался, горкой собираясь у стопы. Сам процесс завораживал: кожа ладоней осязала тепло и нежное щекотание песчинок, а взгляд просто любовался искрами кварца в лучах знойного солнца. Наталья сидела, положив голову на согнутые колени. Длинные влажные волосы струились по спине, обсыхали, покрываясь морской солью. Под горячими лучами ласкового солнышка кожа издавала своеобразный аромат, который улавливали ноздри. Все дышало умиротворением. Наталья сидела, прислушиваясь к шороху волн и далеким крикам крупных чаек, и старалась ни о чем не думать. Состояние прострации, какой-то внутренней отрешенности устраивало ее. Андрей лежал на животе, вытянувшись во весь рост. Голова его утопала в тени, которую отбрасывал силуэт Наташи. Положив голову на согнутые в локтях руки, он, сквозь щели глаз, разглядывал ее, не мог налюбоваться и до сих пор понять, что судьба им обоим подарила такую внезапную встречу. Он боялся вспугнуть это ощущение счастья и какого-то внутреннего комфорта. Так давно он мечтал хотя бы издали увидеть ее, услышать голос, юный и звонкий, прикоснуться к этим манящим русым волосам, но теперь, когда она находилась на расстоянии вытянутой руки, он боялся: ему казалось, что Наташа, как мираж в пустыне, исчезнет, растворится, а он опять останется наедине со своей болью. Сердце сладко замирало в груди, когда он вспоминал вкус ее губ, упругость груди и нежность рук. Они молчали. Но в этой тишине как будто вели немой диалог: «Ты всегда будешь со мной?» - «А тебе это надо?» - «Я дышу тобой!» - « А я боюсь тебя потерять!».

Не выдержав отстраненного любования, Андрей протянул руку и чувственно коснулся ее лодыжки. Мышца дрогнула, забилась мелким пульсом под его рукой, а смущенный взгляд голубых глаз сказал о многом.

- Пойдем, искупаемся? Нам уже пора, а то я себе не прощу, если ты будешь страдать от солнечного ожога. Солнце уже высоко. Надо идти в тень, - заботливо предложил Андрей.