Вирсавия. Неподсудная

Если они когда-нибудь узнают о моем грехе, они убьют меня!

Прошла неделя, потом другая, и еще одна, а Вирсавию все не звали во дворец, не было никаких вестей, ни намека на то, что Давид помнил ее. Как легко он отказался от нее!

Прошел месяц и страх овладел Вирсавией. По прошествии стольких лет безуспешных попыток зачать от Урии она забеременела после ночи, проведенной с Давидом! Почему именно теперь? Почему при таких обстоятельствах? Что она могла теперь сделать?

Неужели Вирсавии только почудилась нежность в прикосновениях Давида? Неужели она обманулась, поверив, что видит в глазах царя любовь? Но если он любит ее, то почему не зовет? Или, по крайней мере, не пришлет какую-нибудь весточку?

Ни слова! Он не любит меня!

Вирсавия сжала руками виски. Семь жен и десять наложниц! Нужна ли она Давиду? Как он отнесется к тому, что она забеременела после ночи, проведенной с ним? Через несколько месяцев все узнают, что она совершила прелюбодеяние. Ее служанка уже догадалась, что она беременна и кто отец ребенка. Скоро и мать заметит, что ее фигура изменилась. Скоро каждый будь то мужчина, женщина или ребенок, посмотрев на нее, догадаются о ее тайне.

Трепеща, Вирсавия положила руки на живот. Ее сердце разрывалось между страхом и восторгом. В ее утробе был ребенок царя, и не просто какого-то царя, а царя Давида — героя ее детских грез. Давида, псалмопевца, победителя народов! Он был для Вирсавии богом.

Внезапно острая боль пронзила сердце женщины. Она взглянула на стену дворца, где стоял Давид в тот роковой день. Вирсавия всегда думала, что будет очень счастлива, когда забеременеет, и предвкушала, как обрадуются ее родители и любимый муж. Никогда за всю свою жизнь Вирсавия не испытывала такого страха и отчаяния, как теперь! Неужели это ее любовь к Давиду, которую все эти годы она носила в своем сердце, стала причиной того, что она зачала?

Но теперь только царь мог защитить ее от печальных последствий их греха. Но захочет ли он сделать это?

Вирсавию огорчало молчание Давида, и тревожила мысль о том, как поступит с ней Урия, когда узнает о ее измене. Чем она сможет оправдать себя? Давид не заставлял ее силой идти к нему во дворец!

Вирсавия никогда не хотела оскорбить Урию. Он был добрым человеком и щедрым мужем. Но его прикосновения не воспламеняли ее. А в объятиях Давида она таяла и парила. Неужели это так плохо — желать любви мужчины, которого любишь всем сердцем? Неужели она не имеет права на одну ночь любви, на одну ночь счастья? Неужели эта единственная ночь погубила всю ее жизнь?

Это несправедливо!

Вирсавия была предназначена не для Урии. Она была предназначена для Давида. Конечно, это полностью оправдывало их желание украсть несколько часов счастья. Женщина думала, что у нее на всю жизнь останется чудесное воспоминание о ночи, проведенной с Давидом, но вместо этого она теперь страдала. Пламя, которое Давид зажег в сердце Вирсавии, превращало ее жизнь в пепел. Она чувствовала себя брошенной, будущее страшило ее. Вирсавию переполняла любовь к Давиду. Как вода изливается для жаждущего, так и она отдалась ему, своему царю, своему идолу — Давиду. И вот теперь Вирсавию сжигал огонь, никогда в своей жизни она не чувствовала одиночество так остро. Но менять что-то было слишком поздно. Какую цену заплатит она за эту единственную ночь любви? Чего эта ночь будет стоить тем, кто любит Вирсавию и кого любит она? Урия, мать, отец и дедушка. Вирсавия не могла даже думать об этом. Лучше умереть, чем позволить им узнать о ее грехе. Но хватит ли у нее мужества лишить себя жизни?

Дрожа, Вирсавия снова положила руки на живот. Если она умрет, то умрет и ребенок Давида. Ее раздирали противоречивые чувства. Она радовалась тому, что внутри нее зародилась новая жизнь. И желала, чтобы поток крови вынес из ее тела доказательство ее греха, прежде чем он станет известен. Все узнают, что ее ребенок был зачат в прелюбодеянии. Чем она оправдается, если ее муж уже несколько месяцев был на войне? Вирсавия представила себе гневные крики людей плотным кольцом окруживших ее с камнями в руках. Она представила себе, с каким осуждением будет смотреть на нее мать, с какой болью и разочарованием. Мать знала сердце своей дочери лучше всех. Она давно знала о любви Вирсавии к Давиду. Разве она не советовала дочери выбросить из головы детские фантазии и забыть о неразделенной любви? Разве мать не говорила ей, чтобы она хранила свое сердце? Никто не упрекнет царя, всю вину возложат на нее.

Никто теперь не поможет ей. Никто, кроме Давида. Но захочет ли он помочь ей?

Опустив руки, Вирсавия зажала их между колен. Молчание не означает безразличие. Разве Давид не обещал ей, что никто не причинит ей зла? Разве он не клялся ей? Разве Давид не был человеком слова?

Вирсавия отрезала маленький кусочек папируса от письма Урии. Давид поможет ей. Он должен помочь! Она написала царю коротенькую записку. Туго скрутила и перевязала ее шнурком. Потом позвала свою служанку.

— Возьми и отнеси это царю.