Вирсавия. Неподсудная

Остаток дня Вирсавия провела в своей комнате, плача и размышляя, осмелится ли она теперь когда-нибудь показаться царю. Она оделась в свободные одежды, скрывающие ее фигуру, и расчесывала волосы до тех пор, пока не заболела кожа на голове. Затем, прижав гребень к груди, Вирсавия разрыдалась. Время не убило ее любовь к Давиду. Сегодня, когда она узнала, что это он смотрит на нее, все старые чувства воскресли в ней и охватили ее с новой силой.

В дверь кто-то постучался.

— Моя госпожа? — послышался приглушенный голос служанки.

— Поди прочь!

— У наших дверей стоит воин, моя госпожа! — голос девушки дрожал от страха. — Он сказал, что должен поговорить с вами.

Воин! Вирсавия быстро поднялась. Она могла дать только одно-единственное объяснение тому, что воин пришел к дверям ее дома, — Урия ранен или убит! Издав громкий вопль, Вирсавия распахнула дверь, стремительно пронеслась мимо служанки, промчалась через комнаты, двор; служанка последовала за ней.

Воин вошел и стоял прямо у двери. Однако его одежда не была покрыта пылью дальних странствий. На нем была форма дворцового стражника. Вздрогнув, Вирсавия остановилась.

— Почему ты здесь?

Уголки его рта дернулись.

— Царь зовет вас, госпожа.

— Зовет меня?

— Да. Царь.

Воин отступил и протянул руку в сторону открытой двери. За ней стоял еще один стражник и смотрел на Вирсавию. Ее кинуло в жар. Она снова стала маленькой девочкой припавшей к земле за большим валуном, в то время как Давид делал ей выговор. Вирсавия покраснела.

— Моя госпожа, — служанка плакала. — О, моя госпожа.

Вирсавия быстро повернулась к девушке и схватила ее за руки.

— Прекрати, хватит. Царь не причинит мне зла, Хашефут. Он хорошо знает моего отца и дедушку, — может быть, поэтому он и вызывает ее? — Возможно, он получил какие-то вести о них. Быстро принеси мне покрывало.

Девушка побежала выполнять ее приказание, а Вирсавия, встревоженная, стояла у дверей рядом с дворцовым стражником. Его рука лежала на рукоятке меча, голова была поднята, а взгляд устремлен вперед. Неужели из Раввы пришли плохие вести?

— Царь позвал и мою мать? — спросила Вирсавия. Почему бы царю самому не позаботиться сообщить двум женщинам о потере их близких?

— Вашу мать? — стражник криво ухмыльнулся. — Думаю, нет.

— В таком случае, ты можешь сказать, зачем царь позвал меня?

Воин взглянул на Вирсавию, и выражение его глаз заставило ее покраснеть.

Вернулась служанка с покрывалом в руках. Сердце Вирсавии громко стучало, она завернулась в покрывало с головы до ног, так чтобы никто не смог увидеть ее лица. Когда она вышла за дверь, по правую и по левую руку от нее встали стражники. Первый раз Вирсавия шла во дворец в свободной одежде, которую обычно носила только дома.

— Сюда! — стражник кивнул головой в сторону бокового входа во дворец, которым пользовалась только прислуга, и повел Вирсавию к этому входу. Если до этого момента у женщины еще были какие-то сомнения относительно причин этого вызова или ее положения в глазах царя, то теперь сомнений не осталось. Слезы стыда жгли глаза Вирсавии. Только она сама виновата в том, что попала в такую ситуацию. Она закрыла лицо покрывалом, низко опустила голову и, не смотря по сторонам, миновала дворцовую кухню, комнату прислуги, прошла по длинным коридорам и поднялась по лестнице. Стражники остановились перед дверью. Один из них постучал, другой отошел в сторону.

Как только дверь отворилась и Вирсавия подняла глаза, она тут же забыла о стоявших рядом стражниках. В дверях стоял Давид и не спускал с нее глаз.

Царь улыбнулся и протянул ей руку, Вирсавия дала ему свою; когда его пальцы мягко, но сильно сжали ее ладонь, у нее перехватило дыхание. Он ввел ее в свои покои, а страже приказал охранять дверь:

— Никто не должен тревожить меня.

Затем он закрыл дверь. Сердце Вирсавии билось, как у кролика, спасающегося от охотника. Давид все еще держал ее за руку и, кажется, не собирался отпускать.

— Я рад, что ты пришла.

— А разве у меня был выбор?

— Ты сделала свой выбор.

Давид поцеловал ее руку, его глаза улыбались.

— Почему ты закрываешь свое лицо? Ведь оно прекраснее, чем луна и солнце.

Когда Вирсавия подняла руки, чтобы удержать покрывало на голове, Давид, улыбнувшись, отступил и произнес:

— Пойдем. Я приготовил для нас трапезу. Ты будешь служить мне.

Воздух был пропитан сладким ароматом благовоний. На полу были расстелены циновки. В глубине комнаты неясно вырисовывалась кровать. На длинном столе была разложена пища.

— Сколько гостей ты ждешь? — спросила Вирсавия.

Давид рассмеялся, и его бархатный смех заставил ее вздрогнуть.

— Только тебя, моя дорогая.

— Я не голодна, — собрав все свое мужество, Вирсавия посмотрела на царя. — Ты знаешь, кто я?

— Конечно, — его взгляд ласкал ее. — Ты маленькая девочка, которая обычно смотрела на меня сквозь пламя костра. Ты помнишь, как ходила за мной к потоку Ен-Гадди?

— Я уже не маленькая девочка. Я…