Вирсавия. Неподсудная

Неожиданно появился Ахитофел, он взял внучку на руки и прижал к себе.

— Ты спасена, мой маленький цветочек.

Из-за его плеча Вирсавия увидела Давида, разговаривающего с Авигеей и Ахиноамой Когда дедушка опустил ее на землю, она не смогла уследить, куда пошел Давид. Ахитофел положил руку ей на плечо, удерживая ее рядом с собой.

— Война всегда страшнее всего для детей, — сказал он сурово.

— Я уже и не надеялась, что ты найдешь нас, — всхлипывала мать, все еще обнимая мужа. — О, Елиам, ты гордился бы своей дочерью.

Она рассказала ему все, что случилось, начиная с того дня, когда амаликитяне напали на их стан.

Вирсавия попыталась успокоиться, но у нее перед глазами по-прежнему стояла кровавая картина. Ее знобило, она никак не могла унять дрожь. Теперь девочка поняла, почему мама плачет каждый раз, когда отец покидает стан вместе с Давидом.

— Филистимляне отказались от нашей помощи, — сказал отец. — Если бы не это, мы не смогли бы так быстро нагнать вас.

Мать нахмурилась.

— А что с Саулом? — спросила она.

— Армия филистимлян была больше его войска.

— Что будет делать Давид?

— Единственное, что он может сделать, — это ничего не делать.

На обратном пути в стан некоторые мужчины спорили по поводу дележа добычи, которую они захватили в лагере амаликитян. Они не хотели делиться с теми, кто отказался переправляться через реку и не дрался с амаликитянами. Давид приказал, чтобы добыча была поделена поровну между всеми, а старейшинам израильских городов были отправлены дары.

Народ подчинился, но не без ропота.

* * *

В стан Давида пришел амаликитянин с вестью о поражении израильтян. Вирсавия слышала, как он говорил Давиду о том, что Саул и его сын были убиты филистимлянами на горе Гелвуе. Их тела были повешены на стене Беф-Сана, а оружие Саула положено в капище Астарты. Когда вестник приблизился к Давиду и протянул руку, среди людей Давида, стоявших рядом и наблюдавших за происходящим, послышался ропот. Амаликитянин широко и торжествующе улыбнулся — он предлагал Давиду царский венец Саула.

Давид взглянул на него и затрясся от гнева. Вирсавия удивилась, что он так рассердился. Давид взял венец.

— Почему ты уверен, что Саул и Ионафан мертвы? — спросил он.

Глаза амаликитянина вспыхнули. Вероятно, он почувствовал в тоне Давида что-то зловещее.

— Мне случилось быть на горе Гелвуе, — ответил он. — Я видел, как Саул упал на свое копье, а вражеские колесницы почти настигли его. Когда он повернулся и увидел меня, он попросил меня подойти к нему. Я спросил: «Чем я могу помочь тебе?» А он сказал; «Кто ты?» Я ответил: «Амаликитянин». Тогда он приказал мне: «Подойди ко мне и избавь меня от мучений, тоска смертная объяла меня, я хочу умереть». И я убил его, — рассказывал амаликитянин Давиду, — я понял, что он не смог бы выжить. Потом я взял его венец и один из его браслетов и принес тебе, мой господин.

Даже со своего места Вирсавия увидела, как кровь отлила от лица Давида.

— И ты не побоялся убить помазанника Божьего? — закричал он.

Амаликитянин отпрянул от него. Давид приказал одному из своих людей:

— Убей его!

И воин вонзил свой меч в амаликитянина.

— Кровь царя на голове твоей! — сказал Давид пронзенному мечом амаликитянину. — Ты сам свидетельствовал, что убил помазанника Господня.

Давид вытащил меч из раны, и воин рухнул на землю.

Давид, видимо, почувствовал на себе взгляды собравшихся людей, он медленно оглядел стоявших в безмолвии и внимательно наблюдавших за ним мужчин, женщин, детей. Вирсавии хотелось понять, что мучит его, и разделить его горе. Давид не мог больше сдерживать свои чувства и закричал:

— Краса твоя, о, Израиль, поражена на высотах твоих! Как пали сильные! О, царь Саул! — он зарыдал, выронил меч и обхватил голову руками. — О, Ионафан, Ионафан, брат мой!

Весь стан разделил горе Давида и оплакивал смерть царя Саула и лучшего друга Давида, Ионафана. Давид запел песнь в память об умерших, напоминая народу о тех добрых временах, когда Саул любил Господа и служил Ему.

Когда закончились дни плача, Давид подчинился Богу и пошел со своим войском в Хеврон.

* * *

В Хевроне Вирсавия была на свадьбе Давида и Маахи. За прошедшие годы она видела, как он женился на Аггифе, Авитале и Эгле. С каждым браком, как она слышала, Давид заключал очень важные для него договоры. Ему необходимы были союзники, потому что, несмотря на смерть Саула, род Саула продолжал вести войну против Давида. Вирсавия часто слышала, как Ахитофел говорил: «Давид любит красивых женщин». Ахиноама родила ему Амнона, Авигея — Далуиа, а Мааха — Авессалома.

От Авенира, военачальника Иевосфея, сына Саулова, пришли послы с предложением заключить перемирие. Дедушка Вирсавии посоветовал Давиду быть осторожным и испытать искренность Авенира. Поэтому Давид велел послам сказать Авениру, что он заключит с ним перемирие только после того, как ему вернут его первую жену — Мелхолу, дочь Саула.

— Он, должно быть, очень любит ее, — сказала Вирсавия матери, когда узнала об этом условии Давида.