Вирт

Бритая голова Тристана была вся забрызгана дождевыми каплями, но его глаза оставались сухими, сосредоточенными и жесткими. Я чувствовал исходящую от него силу. Силу порыва.

Плохого порыва.

Пальба (тяжелые последствия)

Танцующая толпа-тусовка могла идти лесом.

Выражение на морде Динго, когда он все понял.

Просто идите вы куда подальше, вы, танцующие придурки, потому что это я… это я держал руки на рукояти, две потных руки; и один палец, сухой, лежал на спусковом крючке.

Динго еще ничего не знал. Он не знал, что пистолет нацелен на него.

Фаны Клыкопса танцевали. Я прокладывал себе путь сквозь толпу, в яму ближе к сцене – весь потный, окутанный жарким собачьим дыханием. Позиция не самая лучшая, но все равно это достаточно близко, чтобы увидеть его глаза, когда он пел, а ничего другого я и не хотел.

Я просто хотел увидеть его глаза, когда он заметит меня.

Когда он уловит в толпе проблеск металла.

Вы никогда не смотрели в ствол пистолета? В мрачную пустоту, что поджидает там, в глубине, пряча пулю в патроннике, которая только и ждет вспышки пороха, чтобы избавиться наконец от томительного ожидания?

Вы никогда не оказывались по «ту» сторону пистолета?

Ощущения такие, будто перед тобой вдруг разверзся туннель, и тебя сейчас засосет внутрь, и тут ничего уже ничего не сделаешь – ничего.

Собакомузыка, невнятно захлебнувшись, смолкла. Взгляд Динго был прикован к этой штуковине у меня в руках.

– Ты знаешь, зачем я здесь? – крикнул я.

Теперь толпа ощутила меня, и они отодвинулись прочь – напуганные, ошарашенные.

Восхитительные ощущения!

Как же мне хорошо!

Динго Клык, суперпес, верховный лающий король дог-попа. А теперь посмотрите, фаны-лизоблюды, посмотрите, как он дрожит.

Ощущения хорошие и плохие одновременно. Хорошие – из-за силового трипа, плохие – из-за предательства, предательства спасителя.

Иногда просто приходится делать что-то очень плохое – чтобы ускорить жизнь перед лицом смерти.

– Ты знаешь, чего я хочу, – сказал я, на этот раз – громче.

Над головой Динго кружился тусклый зеркальный шар, изливающий полосы света, подобно разломанному гало.

Пять утра. Динго Клык играл в ночном клубе «Флэшпот», пристанище маргинальных псов-тракеров, прямо на берегу канала, подобно урагану, оттягиваясь под накал музыки; большие хиты, планетарные сэмплы, кавер-версии; под жесткие и тяжелые ритмы, но теперь музыка смолкла.

Теперь, твою мать, музыка смолкла, пес-звезда!

Динго попытался сдвинуться в сторону.

Я твердо держал пистолет, но внутри весь обливался потом, как свинья, пот сочился из всех пор. И я думал: «Черт! Я никогда раньше не стрелял из пистолета. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы я никого не ранил!»

– Не двигайся, песиголовец! – закричал я. – Ты знаешь, что мне нужно.

Глаза Динго бегали из стороны в сторону в поисках путей бегства. А потом он среагировал на какое-то движение в толпе, и его клыки обнажились в улыбке.

Я не мог оглянуться, я не решался отвести взгляд от Динго, но догадался, что кто-то вызвал вышибал, и теперь они вошли в зал. Так что мне было приятно осознавать, что Тристан стоит тут же, рядом, у меня за спиной, и его дробовик заряжен и в полной готовности. Ко мне приблизилась Твинкль, держа Карли на поводке. Собака была как брутальный очаровательный демон, которым мы с полным правом могли гордиться; великолепное шоу из оскаленных зубов и пены, капающей с челюстей. А потом сквозь толпу продралась и Мэнди, ведя под руку Битла. Его растущая рана гордо сияла цветами. Это было лучшее световое шоу из всех, что видели завсегдатаи «Флэшпота», и они не могли удержаться и принялись танцевать под этим излучением.

Я так думаю, что вышибалы все поняли. Нас никто не побеспокоил.

Толпа погрузилась в полную тишину, что было очень и очень кстати. Какая-то баба завопила, но тут же умолкла – внезапно, как будто кто-то пихнул ее локтем, мол, заткни пасть. Да, тишина была очень и очень кстати. Мне это нравилось. Все-таки я произвел впечатление. Приятное ощущение. Похоже на бурный оргазм.

– Чего тебе нужно? – спросил Динго Клык.

Странный растянутый голос. Наполовину – собачий, наполовину – человеческий. Впрочем, неважно; он был изрядно напуган в обоих своих ипостасях.

– Ты знаешь, чего, пес-козел, – выкрикнул я.

Возможно, ему не понравилось это ругательство. Возможно, ему не понравилось то, что мой пистолет был прямо и твердо направлен ему в морду. Возможно, ему не понравилось, что я его предал. Возможно, ему не понравился мой взгляд.

Ладно, мне тоже все это не нравилось. Но так уж оно получилось, и катись все к такой-то матери. К чертям собачьим.

– Стрелять он собрался. Ты даже не знаешь, как с этой штуковиной обращаться, малыш, – сказал он.