Виртуальная история: альтернативы и предположения

По этой причине все, кто обладал более глубоким пониманием политической войны, например сотрудники пропагандистского отдела вермахта, подчеркивали, что не стоит отворачиваться от населения основной части России, заигрывая с восторженными эмигрантами-сепаратистами. Необходимо было вбить клин между Кремлем и населением России, используя лозунг “Освобождение, а не завоевание”[917]. С другой стороны, рейхсминистр оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг разделял неистовую русофобию фюрера, но при этом учитывал различия между другими национальными группами и понимал их стратегическую значимость. Он предполагал создание протектората на территории Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии, расширение территории Украины, основание Кавказской федерации и – в окружении этого санитарного кордона – возрождение существенно урезанной “Московии”, динамика которой была бы перенаправлена в сторону Азии. Были разработаны планы организации рейхскомиссариатов Кавказ и Московия. Розенберг и его эксперты по восточным территориям порой даже задумывались о возможности создания Крымского муфтията и обширного “пантуранского” блока из бывших советских республик Средней Азии при условии внесения соответствующих изменений в описание татар и тюрков (классических “недолюдей”) в немецкой пропаганде.

Именно в этой части бывшего Советского Союза – если быть точным, на Северном Кавказе – германская оккупационная политика надеялась пожать самые спелые плоды своих уступок местному населению. Неславянский характер народов, тот факт, что чеченцы и карачаевцы сбросили советское ярмо еще до прихода немцев, необходимость произвести благоприятное впечатление на соседнюю Турцию и сохранение военного контроля над регионом – все это привело к использованию примирительной стратегии, что наглядно иллюстрирует тон следующих военных директив:

1. Обращаться с населением Кавказа по-дружески…

2. Не препятствовать горцам, желающим упразднить коллективные государственные хозяйства.

3. Позволить восстановление мест поклонения любых конфессий.

4. Уважать частную собственность и платить за реквизированные продукты.

5. Завоевать доверие людей своим образцовым поведением.

6. Объяснять причины всех строгих мер, оказывающих воздействие на население.

7. Особенно уважать честь кавказских женщин[918].

Немецкие власти признали Карачаевский национальный комитет и вверили ему контроль над бывшими советскими государственными предприятиями и лесами. Мусульмане балкарцы приглашали немцев на празднование Курмана и дарили им лошадей в обмен на Кораны и оружие. Когда отряды СД подготовились к убийству татов и горских евреев, местный комитет ходатайствовал перед военными, которые посоветовали СД отказаться от этой мысли. Стада были снова приватизированы, а трудовая повинность была минимальна. Значительная доля населения, в свою очередь, сражалась на германской стороне, и Гитлер даже провозгласил: “Надежными я считаю только мусульман”. Вместе с представителями других народов, которых советская власть сослала в Казахстан и Среднюю Азию и число которых, по оценкам, достигало трех с половиной миллионов, они ужасно поплатились за это во время и после войны[919].

Видение Гитлера

Проблема заключалась в том, что эти предложения о стратегии кооперации с национальными меньшинствами исходили из сфер, которым недоставало политического веса. На основании заявлений самого Гитлера, напротив, можно понять, что на самом деле в политическом отношении это был наименее вероятный из всех возможных исходов военной победы Германии. Судя по его “Застольным беседам” – записям его своеобразных рассуждений об Иисусе-арийце, вегетарианской диете легионов Цезаря, доисторических собаках, а также случайных наблюдений наподобие “девицы обожают браконьеров”, – “Восток” одновременно манил и отталкивал Гитлера. Невосприимчивый к иронии, он называл Россию “пустыней”, считая, что его собственные битвы наделили бы эту страну прошлым[920]. Широкие дороги, проложенные по возвышенностям, чтобы ветер сдувал с них снег, соединили бы германские города и поселения[921]. Крым стал бы немецкой ривьерой.