Виртуоз

— Дорогой Алексей Федорович, — министр обороны Курнаков поднялся, держа рюмочку в огромной мясистой длани, стараясь изобразить на своем брутальном лице верноподданные чувства. — Вы уже успели заметить, что мои товарищи — ракетчики люди очень осторожные, скептические и недоверчивые. И вы видите, как они вас приняли. Всем сердцем, всей верой. Они признались, что вы принесли им счастья. Такое же счастье, не сомневаюсь, вы принесете и всей нашей Родине, всей матушке России, которая давно ждет своего царя. Два наших лидера, Виктор Викторович Долголетов и Артур Игнатович Лампадников, замечательные, достойные люди. Но ведь недаром мне поручено сопровождать вас, открыть вам самые секретные сферы обороны. Значит, и они считают, что России нужна монархия, и видят вас будущим монархом России. Со своей стороны могу вас заверить, армия всегда с вами. Русская армия всегда хранила в душе завет: «За Веру, Царя и Отечество». Мы присягнем на верность монарху, искупим грех измены Государю генералитета русской армии. У меня, Алексей Федорович, есть предложение, чтобы вы поступили в Академию Генерального штаба и прошли ускоренный курс, который сделает вас настоящим русским военным, настоящим армейцем, как это было принято в достославные времена Империи. Еще раз предлагаю в вашем лице выпить за восстановление Русской Империи, русской монархии. Верьте в нашу преданность! — Он повернулся к застолью. — По моему счету: два коротких, одно протяжное — ура!

Стол двоекратно грохнул «ура», раскатав его долгим рокотом.

Алексей был благодарен за это выражение любви. Любил их всех, великих и достойных, простых и доступных. Ему снова казалось, что он их где-то встречал, был с ними знаком, узнавал их улыбки и жесты, манеру говорить и курить, вскакивать и подносить ко рту рюмки. Они были родные, он сам был одним из них. Лишь маленький нахохленный горбун мерцал издалека затравленными глазками. Страдальчески тыкал вилкой в ломти красной рыбы, не чокаясь, пил рюмку за рюмкой.

Шумное торжество завершилось за полночь. Все расходились, воодушевленные и счастливые. Алексей, оказавшись в гостинице, раздевался, готовясь ко сну, с улыбкой и благодарностью вспоминая сказанные в его адрес слова. Он по-прежнему не отождествлял себя с семьей несчастных Романовых. По-прежнему усматривал во всем происходящем необъяснимую интригу. Но ему начинало казаться, что в интриге есть благой смысл. Что люди, затянувшие его в интригу, руководствуются благом страны. Он был готов закрыть глаза на очевидный обман, если этот обман был нужен для блага России. Если люди, прибегающие к обману, не имели иного способа достичь блага.

В дверь тихо поскребли, раздался осторожный стук.

— Войдите!

В комнату, крадучись, затравленно озираясь, вошел горбун. Старообразный, с безволосым скопческим лицом, с порога оглядел углы, занавески, картину с нарисованной ракетой, словно искал подглядывающую камеру, спрятанный микрофон:

— Простите, что решился вас потревожить. Я не представился. Стреногов, испытатель телеметрических систем. Мне важно было вас увидеть. Мне есть что вам сообщить.

— Прошу, садитесь, — Алексей застегивал расстегнутую было рубаху. — Спасибо, что вы зашли.

— Вас обманывают. Не было никакого старта. Все имитация. Не было ракеты.

— Как не было? — Алексей изумленно вглядывался в болезненное лицо неурочного гостя. — А что же было?

— Был фейерверк. Был муляж, который спешно изготовили к вашему приезду. Несколько дней личный состав космодрома клеил картонный цилиндр, наполнял его пиротехникой. Вам показали не ракету «Порыв», а бутафорскую картонную трубу, начиненную китайской пиротехникой.

— Не может быть! Для чего? — не верил Алексей, всматриваясь в заостренное личико горбуна, напоминавшее мордочку испуганного зверька. — Для чего им меня обманывать?

— Все эти люди, которых вы видали на старте, это никакие не ракетчики, не генералы, не конструкторы. Это артисты, которых пригласили, чтобы они разыграли перед вами спектакль. Неужели вы не узнали известных на всю страну артистов?

— Я мало смотрю кино. Почти не смотрю телевизор. Зачем было меня обманывать? — Алексей припоминал недавнее общество— воодушевленные лица, жарко говорящие губы, энергичные жесты и начинал понимать, почему они казались ему знакомыми. Они действительно напоминали артистов из сериалов, — их хорошо поставленные голоса, артистические позы, выразительная мимика. Вот почему ему чудилось, что он уже их видел когда-то. Видел на телеэкранах, в бесчисленных сериалах, в которые иногда погружалось его утомленное сознание.

— Генерал-майор, лысый, с морщинами, который представился вам военпредом. Это актер Золотухин. Странно, что вы не узнали. Генеральный конструктор — это артист Боярский, просто он снял свою черную шляпу и слегка загримировался. Главный конструктор по телеметрии, который вас пугал космическими платформами над Манхеттеном, — это артист Гоша Куценко. А второй конструктор, говоривший о цунами,— это артист Миронов. Удивляюсь, что вы не узнали.

— А вы тоже артист? — спросил Алексей, пораженный открытием.