– КЛАСТЕР: Насколько сильно вы соперничали друг с другом, парни?
– БРУКС: А мы вовсе и не соперничали! (Все протестуют). Нет, мы любили друг друга!
– БЕЛКИН: Мне кажется, это была командная работа – 12 человек в одной комнате…
– КЛАСТЕР: Вам удавалось определить индивидуальный вклад, если таковой был?.. Вы были самолюбивы?
– РЕЙНЕР: Нет, ни капельки. Нет.
– САЙМОН: Я приходил домой, чтобы посмотреть шоу по телевизору, и смеялся, а моя жена спрашивала: «Разве это не твоя шутка?» А я отвечал: «Не знаю». Мы никогда не знали. Мысли появлялись так быстро.
– РЕЙНЕР: Единственное, что могли поставить нам в заслугу, это то, за что мы активно боролись. Идеи тяжело давались, и мы боролись за каждую. И если нам удавалось воплотить их в жизнь, и они оказывались успешными, то все было хорошо. А если нет – это был позор.
– ГЕЛБАРТ: Через пару минут ты забывал, что сам это придумал.
– ТОЛКИН: К примеру, кто-то мог просто предложить идею или выразить свое мнение… И сразу же появлялись 10 шуток. Понимаете, вы можете предложить первоначальную шутку, а потом появляются вариации. Так кто же автор шутки?
– ГЕЛБАРТ: Как это ни странно, все-таки была некая структура.
– БРУКС: Как будто мы участвовали в международном турнире по бейсболу. Мы все были хорошими подающими, принимающими – все. И если мы выиграем чемпионат, пусть это будет хоумран[239]
Ларри Гелбарта. Мы ведь выиграли[240].Атмосфера открытости и близости также вдохновляла на обмен знаниями. Карл Рейнер вспоминает: «Это было, как в колледже. Каждый учился у другого. Это было просто потрясающе»[241]
. Тем не менее, если сценарист не был «агрессивным экстравертом», обмен идеями оставался непосильной задачей. Сезар описывает это так:Виртуозная команда – суровое испытание для лидера