Вирус

Прилетела вся делегация накануне, и в первый же день семнадцатилетний Виктор попал в неприятности – сначала напился до невменоза, а потом арендовал аквацикл и со всего маха въехал в лодку, на которой плавали расслабленные арабы со своими женами. Обошлось без жертв, только Виктор расшиб лоб, вывихнул руку и, кажется, повредил ребра. Ситуацию удалось уладить, но Виктора госпитализировали, и с ним сейчас гувернантка Анна Ивановна, а дочь министра, Виктория, девушка приличная, и в свои пятнадцать лет в девять часов вечера находится у себя в номере.

Нянчить министра и его детей в обязанности Миши не входило, но для своего успокоения Миша проводил Шелехова до его номера. В соседнем номере раскатисто храпел Олег Мороженков. Охрана, присутствующая на этаже и охраняющая номера российской делегации, расположилась неподалеку – в лаунж-зоне, пристально просматривая всех, кто входил на этаж.

Министр вышел из номера дочери, кивнул Мише и скрылся в своем.

Миша попрощался с охраной, пожелал им спокойной ночи и вошел в свой номер, смежный с номером дочери министра. Он принял душ, выпил чашку ромашкового чая, проверил почту, ответил на несколько важных писем и лег в постель.

Засыпая, он в который раз поблагодарил судьбу за то, что мама не дала ему сгнить в глубинке. Побывал бы он здесь, в Эмиратах? Да нет, конечно. Работал бы в администрации района (в самом лучшем варианте развития карьеры – в Городской думе), ездил бы в отпуск в Геленджик и не знал бы, что существует жизнь куда ярче и красивее, чем есть у него. За это он был благодарен не отцу, а маме. За то, что она набралась смелости и попросила за него перед отцом. С самого раннего детства Миша знал, что отец у него есть и когда-то он недолго был здесь, а теперь он где-то далеко, занимается важными делами и поэтому не может жить с ними, в их доме, с мамой и с ним. Когда Миша стал взрослее, он узнал, что все эти годы отец помогал деньгами, но его жизнью не интересовался. А повзрослев совсем, Миша понял, что это не жизнь так сложилась, это отец у него такой: он живет в Москве вместе со своей семьей и другими детьми, которые успешнее и лучше Миши по определению, потому что они там, в Москве, рядом с отцом, который может все, а Мишина мама не может ничего в своей деревне. И это грызло Мишу, не давало ему жить спокойно, покуда мама не взяла себя в руки и не попросила за него. И отец, на удивление, откликнулся, помог ему переехать в Москву и занять пост в министерстве. Видимо, все же чувствовал в тот момент свою ответственность за внебрачного ребенка, родившегося от недолгого командировочного романа. Конечно, Мише хотелось, чтобы отец сам помнил о нем, сам забрал его вместе с мамой из деревни и сам интересовался его жизнью, но не судьба… С этими мыслями Миша уснул, надеясь, что завтра сможет урвать несколько часов, чтобы сбегать искупаться в море и поваляться с книжкой на пляже.

Проснулся он от дикого женского крика.

Миша пулей вылетел из номера. Кричала дочь министра, Виктория. У дверей уже собралась охрана, но никто не входил, все ждали появления министра. Виктория продолжала кричать.

– Чего вы ждете? – закричал Миша и рванул дверь на себя.

Дверь оказалась не заперта, свет в номере был выключен. Миша нашарил включатель, свет зажегся.

– Я не хотел… Я думал, это моя девушка…

На полу возле окна сидел абсолютно голый парень, которого Миша не знал. На кровати, запутавшись в огромном одеяле, билась Виктория – ее пижама валялась на полу. Оголенная грудь внушительных размеров, совсем не для пятнадцатилетней девочки, дергалась, подпрыгивала. Миша замер, переводя взгляд с груди дочери министра на сжавшегося в комок парня у окна.

Что делать? Что, черт возьми, делать?!

Охранники, два здоровых лба, ориентировались не быстро. Они стеснялись подойти к Виктории и не знали, как реагировать на сидящего голого парня. Первым отмер Миша, он подошел к кричащей Виктории, выпутал ее из одеяла, после чего накрыл и сказал:

– Вика, успокойся, тихо, мы тут, ты в безопасности.

Виктория вцепилась в Мишину руку и закричала еще громче. В номер вбежал Шелехов в халате. У него были взъерошенные волосы, которые показались Мише седыми. Вместо лица – белое пятно с огромными испуганными глазами.

– Что? Что тут…

Он перевел взгляд с бьющейся в истерике дочери на сидящего на полу ревущего парня.

– Я не хотел, – бормотал он. – Я думал, это моя девушка и мы играем, ведь она совсем не кричала, не отбивалась… Я вошел в нее, и мы занимались сексом… А она, что ли, спала? Ты спала?

Виктория, голос которой сел и лица которой было не видно, затряслась всем телом. Миша обнял ее и прижал к себе, чтобы хоть как-то успокоить.

– Миша, уведи Вику ко мне в номер и оставайся там, – ледяным тоном велел министр.

– Вика, пойдем со мной, пойдем, – тихо сказал Миша и потянул девушку за собой.