Вирус

– Вы найдёте всё, что нужно для жизни в апокалипсис, – продолжила девушка. Она протёрла рот салфеткой, та испачкалась жиром и полетела куда-то в траву, – Это всем рассказывают. Там сдохнуть можно! Столько людей…

Дима не ел и не разговаривал. Он и так был очень тихим, но сейчас – как-то особенно.

Миша отстаивал свою точку зрения:

– Там предоставляют и еду, и воду,..

– И гадкую компанию! – продолжала парировать Лили, отложив остывающий кусок мяса, – Да пойми, что там невозможно жить. Лучше скитаться по умирающей России и умереть от какого-нибудь заражения, чем провести всю жизнь в таком гиблом месте, – она снова откусила кусок мяса и посмотрела на молчаливого спутника, – Кстати, что там с заражением? Как твоя нога?

– Нормально всё, я уже поменял бинты, – тихо сказал он, – жить буду.

Они молча продолжили есть.

– А куда ты собираешься? – Миша вскинул голову, чёлка дёрнулась и приземлилась на почти невидимые брови.

– На море еду, – на оглянулась и смирила взглядом останки автомобиля, – вернее, иду на море.

– Я никогда не был на море, – сказал блондин и, громко выдохнув, как-то печально продолжил грызть мясо.

– Эй, Дим, – шикнула Лили, – пойди-ка на пару секунд.

Они одновременно встали и отошли в сторону.

– Я не сильно сожалеющая, но, может…

– Договаривай.

– Возьмём его с собой?

– Ты опять с ним, как с домашним животным. Он человек, Лил.

– Вот именно! – она поняла, что прозвучало слишком громко, и прикрыла рот рукой. Продолжила шёпотом, – У него тоже есть чувства.

– Нечего было его отговаривать от его целей. Сама виновата. Мы не оставим его, – Дима начал хромать в сторону парня, о котором они так скромно шептались. Тот уплетал завтрак, пачкая щёки в пепле, осыпавшемся с мяса.

Лили схватила руку Димы и тихо пропищала:

– Ну пожалуйста. Нельзя с ним так поступить.

– С каких пор ты вообще интересуешься моим мнением? – левая бровь подпрыгнула от удивления.

– И правда, – она отпустила руку парня и подлетела к Мише, почёсывая кожу под бинтом на руке, – Пойдешь с нами.

Ликованию не было предела. Он, кажется, даже пританцовывал сидя.

Дима явно был не впечатлён, но не ворчал. Молча восседал на своём рюкзаке, поправляя ремень, всё ещё стягивающий ногу.

Спустя полчаса они уже выдвигались к морю.

– А зачем тебе туда? – любознательности нового сообщника не было конца.

– Есть незаконченные дела, – коротко отрубила Лили и пошла чуть впереди.

На удивление, даже для него самого, Миша шёл молча. Наверное, повлиял сон.

К вечеру они добрались до автозаправки. Там было несколько машин. Лили, набрав на заправке еды, запрыгнула в чёрный Мерседес:

– Как вам моя новая развалюха? – смеялась она, уплетая зефир из огромной упаковки, на которой были изображены жутковатые лица детей.

Миша приземлился на заднее сидение, обитое кожей, поставил бутылку водки на подлокотник и открутил крышку, но пить не начал.

– Будешь? – предложил он девушке. Та повертела головой и открыла пачку сигарет.

– Я больше табак предпочитаю.

– А по тебе не скажешь, что ты не пьёшь.

– Во-первых, комплимент неудачный. А во-вторых, я этого не говорила, – она улыбнулась и попробовала подкурить сигарету. Зажигалка упрямилась. Тогда девушка громко щёлкнула металлической ручкой дверцы и вприпрыжку умчалась к магазину:

– Я быстро, – кинула она пассажиру и скрылась за оклеенной дверью прилавка.

Знакомое чувство охватило вдруг.

В животе закололо, запрыгало и стало пусто во всём теле.

Вдруг кровь наполнила каждую клетку. Лили застыла и, не моргая, смотрела на Диму.

Она видела только его штаны и кроссовки. Они неестественно свисали откуда-то сверху.

Неудивительно. Если ноги висят расслабленные сверху, они не могу выглядеть естественно.

Девушка сорвалась с места и подбежала к висящему под потолком Диме.

Нет, он уже не был Димой. Это было просто тело.

Она вскочила на кассовый столик, откуда, наверное, и соскочил смертник. Перерезала верёвку так быстро, как смогла.

Не достаточно быстро.

Он шлёпнулся на кассу. Лили плакала, целовала его. Чёрные брови. Бедный лоб. Закрытые веки. Синие губы. Поправляла сползающую на лицо чёлку.

– Нет, нет, нет, – причитала она, – Почему? Скажи – почему?

Но Дима молчал.

Минут через десять она отпустила смертника, аккуратно уложила его на пол. Стащила с него толстовку и надела на себя.

Перед выходом на коврике лежал исписанный обрывок салфетки, развеваемый скользящим по рельефным плиткам пола сквозняком. Лили подняла его, оттерла рукавом слёзы.

*Текст на салфетке:

Прости меня, Лили.

Ни в коем случае не вини себя.

Ты сделала последнюю неделю моей жизни прекрасней на столько, что я смог влюбиться. В тебя, разумеется.

Но я никогда не смогу забыть призраков прошлого. В частности, одного из них, с которым тебе посчастливилось познакомиться.