Вирус

Дано следит, как незнакомец исчезает в направлении площади. На лестнице он спотыкается и падает. Какое-то время сидит, собираясь с силами, потом снова встает и, покачиваясь, продолжает путь. Дано выныривает из-за железной ограды, где он прятался, и на расстоянии следует за ним. Ему любопытно, куда направляется мужчина. Как бы то ни было, пока он движется в нужном ему направлении.

Мужчина доходит до улицы возле площади, несколько раз нажимает на кнопку светофора на пешеходном переходе – неужели он ждет, что загорится зеленый? – потом решает переходить так, без светофора, для равновесия держась рукой за капоты машин, запрудивших проезжую часть. Выходит на площадь и топает вдоль толстой веревки, огораживающей территорию перед ресторанчиком.

Но прежде, чем Дано сам успевает пересечь площадь, он слышит громкий хлопок, и из булыжной мостовой всего в паре шагов от мужчины выбивается фонтанчик пыли. Мужчина останавливается, хватает себя за грудь, и в этот момент снова раздается тот же хлопок, какой бывает, когда взрывается баллон с водой, и мужчине сносит половину черепа. Он грузно опускается на землю и замирает. Только что это был живой человек, и вдруг вместо него всего лишь бесформенная груда тряпья.

Кто-то застрелил мужчину. Прикончил его безо всякого предупреждения, на открытом пространстве, которое Дано сам хотел пересечь всего мгновение назад. Снайпер? Здесь?

Дано пригибается за машиной и испуганно обводит взглядом здания, окружающие площадь, особенно присматриваясь к крышам, но ему не удается определить место, откуда стреляли. Его захлестывает паника.

Он быстро пятится и исчезает между деревьями.

Сигрид

Сигрид просыпается оттого, что слышит, как звякает навешиваемая кем-то дверная цепочка. Какое-то время она неподвижно лежит и прислушивается. До нее доносятся чьи-то шаги, шепот на лестничной площадке. Потом дверная цепочка снова звякает, дверь открывается, и начинается тихий разговор. Сигрид слышит голоса мамы и папиной подруги Аманды. Потом они уходят на кухню, самое отдаленное место во всей квартире, где они с папой играли по утрам, когда маме нужно было еще поспать. Она вслушивается в умиротворяющие звуки, доносящиеся с кухни, в скрежет передвигаемых стульев, и ей кажется, что все это происходит совсем рядом и одновременно очень далеко.

Сигрид лежит в своей кроватке и думает, не стоит ли ей встать и поздороваться, но вместо этого она только натягивает одеяло до подбородка, хотя в комнате и так жарко. Ей очень хочется, чтобы ее обняли, но она одна в комнате.

Она слышала, как пришла Аманда. Точнее, слышала разговор у двери и узнала голос Аманды. Сигрид несколько раз встречала ее вместе с папой. Она слышала, как Аманда открыла дверь спальни, ругнулась и что-то сказала, Сигрид не расслышала, что именно, но, скорее всего, речь шла о неприятном запахе. Сигрид его тоже учуяла, когда вбежала вчера в спальню и увидела, как папа лежит на кровати в луже крови и рвоты. Потом она упала на пол и зарыдала. Увиденное ею буквально кричало ей о том, что папы больше нет. И еще в комнате стоял очень странный, приторно-сладкий, просто отвратительный запах. Она почуяла его снова, попытавшись заглянуть в замочную скважину, когда мама была на кухне.

Папа умер.

Сигрид знала это еще до того, как они вернулись в свою квартиру, но до последнего не хотела в это верить.

После этого мама стала такой притихшей. Не такой, как она иногда бывала, когда они с папой ссорились; нет, она не сердилась, это было больше похоже на грусть. Сигрид старалась вести себя как можно лучше, но нормальной, обычной жизни больше не было, и когда она спросила, почему папа заболел, а они нет, мама ничего не ответила и просто стала еще молчаливей.

Вчера вечером перед сном она попыталась дозвониться до Лисы. Лиса – ее лучшая подруга. Они частенько созванивались так по вечерам со своих айподов, но на этот раз ничего не вышло. Мама сказала, что это из-за того, что электричества больше нет, а значит, и интернета тоже. Но в айподе Сигрид зарядки было еще достаточно, и хоть айпод не ловил интернет, она все-таки смогла посмотреть «Холодное сердце», пока они были в парке, но тем не менее все это было очень странно. Ей хотелось узнать, как дела у Лиcы, все ли с ней в порядке, и она не могла этого сделать.

Может быть, сегодня она еще раз попробует ей позвонить, если хватит зарядки.

Сигрид вновь прислушивается. Сквозь стену едва доносятся тихие голоса, и, кроме них, больше никаких звуков, и это тоже очень странно. Никогда прежде она не просыпалась в такой тишине.

Не было ни грохота мусорных контейнеров, ни шума сдающих назад грузовиков, ни звонков велосипедистов, проезжающих мимо их дома. Никто не плакал по дороге в детсад, не было трелей смартфона, что будили маму с папой по утрам. Все эти звуки были настолько привычными, что прежде она даже никогда их не замечала, а теперь их внезапно не стало.