Вирус

Бурлящего жаждой мести грузина словно прибили к полу гвоздями. Застыв, как монумент, в центре зала, он с ужасом смотрел на пылающие мониторы. Похоже, он не первый раз сталкивался с такими природными катаклизмами.

Медленно отодвинув напрягшегося Потемкина в сторону, вперед вышел взъерошенный Славка. В полной тишине раздался усталый, но дерзкий голос:

— Ну что, Гоги? Как там в киношках? Дай мне хоть один повод, и твоим компам… Ну, ты сам знаешь!

— Смотри у меня! — толстяк мгновенно освободился от кавказского акцента.

Динамики взвыли сиреной, и хорошо поставленный мужской голос громко произнес:

— Внимание! В случае причинения какого-либо вреда человеку по имени Вячеслав находящимся в этом помещении компьютерам в количестве пятьдесяти четырех единиц будет нанесен непоправимый ущерб.

Динамики захрипели, экраны погасли; что-то глухо щелкнуло — и теперь уже женский, мягкий голосок запел.

«Не «Сулико», конечно, но звучит неплохо», — Медведев, с удовольствием прислушался к красивым грузинским руладам.

— Ээээ! Слушай! Не надо ничего делать! Я его не трону. Пусть идет! — побледневший толстяк слегка развел руки в стороны, в поисках говорящего заметался глазами по залу.

— Пусть пацан идет! Его не остановят.

— Пошли, Димыч! Нам здесь не рады, — улыбнулся маленький Пугачев и, гордо задрав подбородок, двинулся к выходу.

«И все-таки дети, — подумал Медведев, приходя в себя. — Но какое шоу! Расскажу в лаборатории — не поверят».

Хотя попробуй не поверить видеозаписи. Камера телефона, усилиями тружеников «Медвежьей берлоги» превращенная в прибор ночного видения, записала мельчайшие детали столкновения.

Стоило мальчишкам выйти за порог клуба, как экраны мониторов вспыхнули вновь. Клуб загудел, мгновенно наполнился стонами игроков и звуками войны. Гул взрывов, свист пролетающих пуль, крики умирающих — все, как всегда. Геймеры продолжили прерванные виртуальные битвы, словно ничего не произошло.

Выйдя на улицу, можно было вздохнуть полной грудью. Холодный ноябрьский ветер наполнил легкие. Освежающий мороз добавил оптимизма в размышления Медведева. Компьютер, при всей своей сложности, остается механизмом, машиной, и любые изменения, внесенные в программу на его жестких дисках, можно отменить. Можно уничтожить результаты вмешательства мальчишки в работу «Синариона», и комплекс снова будет готов к работе. Нужно только знать ключ — код злосчастной программы, создавшей эти самые изменения. А его-то Медведев пока не знал. Одно хорошо: теперь он не сомневался, что именно Пугачев взломал его систему. Оглядевшись вокруг, профессор понял, что слишком долго задержался в клубе: мальчишек нигде не было видно. Впрочем, это не беда. Найти двух подростков не трудно, если к тому же знаешь их адреса и являешься непосредственным начальником одного из родителей. «Кстати, с родителей, а, вернее, с родителя мы сейчас и начнем», — профессор набрал номер Ивана Пугачева. Пока трубка длинно гудела, на его плечо легла чья-то тяжелая рука.

— Простите, уважаемый. Вы здесь двух мальчишек не видели? — раздался за спиной хриплый голос.

Спрашивающий мужчина с виду походил на ожившую статую Геракла, на которую кто-то невзначай набросил черный кожаный плащ-пальто невообразимого — шестьдесят какого-то — размера. Несмотря на свободный покрой, он совершенно не скрывал выпирающие во все стороны мышцы. Лицо здоровяка, высеченное неумелым каменотесом, с первого взгляда заставляло уважать его владельца и требовало особого, внимательного отношения окружающих.

Профессор напрягся. В голове вспыхнул сигнал тревоги, сердце ускоренным ритмом отозвалось на всплеск адреналина.

Телефонные гудки неожиданно смолкли, и усталый голос Ивана Пугачева произнес:

— Я вас слушаю, Дмитрий Степанович.

Геракл, раздосадованный вынужденной задержкой и опустошивший свой более чем скромный словарный запас культурного человека, смачно сплюнул под ноги:

— Ну, ты! Я с кем базарю? Двух сопляков здесь не видел? Один от земли кое-как, другой вроде тебя. Только что из этого подвала слиняли. — Он махнул рукой в сторону клуба.

В трубке опять послышался голос Ивана, теперь уже встревоженный:

— Дмитрий Степанович! С кем это вы там разговариваете?

— Ваня, будь на связи. Я перезвоню через несколько минут.

Глядя на ожидающего ответа верзилу, профессор медленно произнес:

— Уважаемый! Не думаю, что могу вам чем-то помочь. Шли бы вы… куда шли.

— Ты пацанов видел или нет? — выпучил глаза здоровяк.

Профессор одарил наглеца снисходительным взглядом, которым родители обычно удостаивают своих не в меру разыгравшихся детей.

— Свободен! — произнес он тихо и повернулся, чтобы уйти.

Лицо амбала побагровело.

— Да ты!.. Да я тебя! — заорал скуластый Геркулес, превращаясь в разъяренное чудовище с налившимися яростью кровавыми глазами.