Вирус

Черт! Дмитрий вцепился пальцами в неровный край, уперся ногами в пол. Шансы есть: замок держится на ржавой металлической скобе. Рывок — и он ощутил теплый поток воздуха из подъезда. Оглядываясь, бросил последний взгляд на звериную лечебницу. Заметив черную фигуру и блеснувший зрачок оптического прицела, мысленно рявкнул: «Не спи!» Глотнув напоследок свежего воздуха, нырнул ногами вперед, в квадратный люк.

Замелькали перед глазами железные прутья, ноги уперлись в кафельный пол и понесли вперед, по бетонным обшарпанным ступенькам, мимо квартирных дверей, почтовых ящиков — на крыльцо.

Выскакивая из подъезда, Дмитрий осмотрелся по сторонам. Преследователей не видно. Странно — торчали же у ограды двое. Хотя… Конечно! Высоченная ограда, окружающая двор, на какое-то время задержала бойцов. Решили обежать дом.

Метнулся в ближайшую подворотню; бежал до тех пор, пока не проскочил несколько сквозных дворов. Затем, чтобы не привлекать внимания, заскочил в магазин, отдышаться. Постоял у окна и только когда убедился, что у входа никого нет, вышел на улицу. Неспешно двинулся вперед. Будут встречать у ближайшей станции метро. Нужно уйти от этого места подальше. Сесть на автобус или трамвай. Оглядываясь на ходу, он шел по незнакомым улицам. Когда замечал что-то подозрительное рядом, сворачивал в магазин или аптеку. Пережидал. Опять шел, вглядываясь в лица прохожих. Казалось, бесконечная вереница старых домов не закончится никогда, но вот впереди мелькнул стеклянный навес автобусной остановки.

Глава восьмая ТЮРЬМА

Закон карает, но он и защищает. Новые знакомства Профессора

Профессор проснулся от резкого толчка в бок. Не торопясь, оглядел небольшое затемненное помещение. Сжимающиеся к потолку стены, сырость… Горячая липкая влага, стекающая по немытым телам. Казалось, даже свет, запертый в проволочную сетку над дверью, отбывает здесь свой срок. Фиолетовые лучи, просачиваясь сквозь решетку, хмурились, не желая освещать мрачную камеру. В воздухе пахло человеческим потом и висел характерный аммиачный аромат от параши в углу.

— Земеля, я тебя спрашиваю! За что повязали? — хриплый голос принадлежал типу в мятом, растянутом на коленях трико и грязной майке, закрывавшей лишь малую часть синих колоколов, впечатанных в дряблую бледную кожу. Коротко остриженная голова — единственное место, свободное от наколок, сплошь покрывавших остальное тело, — по всей вероятности, не обременена лишними мыслями. Колоритный типчик занес ногу для удара.

— Квартира, — выдавил Медведев, с трудом размыкая пересохшие губы.

— В натуре, мужики, интеллигенты скоро домушников без работы оставят, — засмеялся тощий мужик, едва ли не дословно повторяя слова милиционера, проводившего задержание профессора.

Мгновенно перед глазами Медведева промелькнул весь вчерашний день: возникла квартира Потемкина, появились и исчезли милиционеры, бесконечная езда по городу предстала сплошным калейдоскопом огней за окном и криками вонючего бомжа, запертого вместе с ним в тесной клетке милицейской «Газели».

Доходяга постоял минуту, размышляя, но не придумал ничего лучшего, как вновь пнуть сидящего Медведева. Профессор, не привыкший к подобному обращению, схватил мужика за ногу и изо всех сил рванул ее на себя. Тщедушный арестант рухнул на пол, громко матерясь, ударился головой о стену. На секунду в камере повисла абсолютная тишина. Затем со всех сторон послышался возмущенный ропот поднимающихся сокамерников.

«Чертов полковник! — ругнулся Медведев, пытаясь подняться на ноги. — Поучить меня решил».

Первый удар застал его врасплох, резкая боль обожгла висок, второй — заставил пригнуться и возвратил на пол. Профессор завалился на бок и обхватил голову руками. Тычки и пинки посыпались со всех сторон, а когда он поверил, что болезненная экзекуция не закончится никогда, из тяжелодышащего далека возник спокойный властный голос.

— Угомонитесь, урки!

Время остановилось. Прекратились удары, замолкло сопение над головой. Он поднял голову и заметил, как отодвинулись злобные лица. Лишь хмурый доходяга сидел рядом и, поглядывая на профессора, не мог отдышаться. Он интенсивно тер окоченевшую ногу, пытаясь вернуть ей былую подвижность.

— Не трогай! Само пройдет через пару минут, — стараясь говорить спокойно, Медведев встал.

Коснулся взглядом серых стен. Всматриваясь в небольшой деревянный подиум, возвышающийся над полом, заметил множество человеческих тел. Одеревеневшие от долгого неудобного сидения мышцы отозвались радостной вибрацией.

— Ты че, гнида, понты колотишь? Да мы и не таких козлов ломали, — зашипел оклемавшийся доходяга.

Он крутил головой, ища поддержки у товарищей.

— Я сказал, угомонись, Сивый! — произнес все тот же голос.

Судя по установившейся в камере тишине, говоривший пользовался непререкаемым авторитетом. Старик… хотя нет, пожилой мужчина с властным грубоватым лицом и внимательными глазами сидел в углу и спокойно взирал на недовольного смутьяна.