Вирус

— Начальственное лицо недовольно вытянулось. — Цвет нации! Ученые с мировым именем! Творческий потенциал, так сказать. А ты их — сапогами топтать да автоматами пугать. Нехорошо, полковник, ох, нехорошо! — закончив с Ковалем, он повернулся к телохранителю, поглядывая на его беспомощное положение, недовольно покачал головой.

— Толик, ты еще долго собираешься отлеживаться под этим Квазимодо? Понравился качок? Я ведь предупреждал, что не потерплю этого на работе! — смеющиеся глаза мгновенно покрылись корочкой льда. — Ты меня знаешь — уволю без выходного пособия.

Ванькин взвился в воздух, как будто ощутил холодное прикосновение ядовитой змеи. Быстро отойдя в сторону, он зло сплюнул и, сжимая зубы, прошипел:

— И дрался-то, как девка! Движений много, а толку…

Анатолий, вымученно улыбаясь, встал. Отряхнулся и, подойдя к Юрию Николаевичу, обиженно проворчал:

— Ну и шутки у вас, босс.

— Прекрасная работа, мальчик. Видел финал — горжусь, — похвалил тот, отечески похлопав смущенного молодого человека по плечу. А затем, возвращаясь к полковнику, мгновенно посерьезнел и зло процедил. — А вы, любезный, если уж делаете работу, то будьте добры делать ее как следует.

Дмитрий, забыв об опасности, высунулся из своего убежища и с удивлением наблюдал за происходящим. Отца Светланы он видел не в первый раз — всегда опрятно одет, подтянут, немногословен. Всегда, но не сейчас. Сейчас перед ним стоял совершенно другой человек — двуликий, или, вернее сказать, многоликий Янус, разговорчивый, способный в течение нескольких минут многократно менять облик, превращаясь из доброго сварливого дедушки в разгневанного начальника. «Кто же он на самом деле? Что за удостоверение он предъявил полковнику? И почему тот побледнел, взглянув на корочку, словно увидел привидение?»

Коваль, заметив Дмитрия, вскинул брови и, поглядывая на своих бойцов, слегка качнул головой в его сторону.

— Полковник! Вы упоминали ордер, — вспомнил Юрий Николаевич. — Всем стоять! — прорычал он, заметив движение бойцов.

«Точно не бандит и не чиновник. Генерал, не меньше», — решил Дмитрий, радуясь, что первая версия с треском провалилась.

— Изъять компьютерный комплекс «Синарион», — нарочито громко прочитал Юрий Николаевич и удивленно воззрился на полковника. — Изъяли?

— Да! Но… — пробормотал смутившийся полковник.

— Превосходно! С чувством выполненного долга можете ехать в управление — писать отчет об успешно проведенной операции. Все! Свободны! Да! Не забудьте снять наручники с профессора! — крикнул Юрий Николаевич.

Как только полковник со своими людьми исчез за дверью, он повернулся к Дмитрию.

— У тебя все в порядке? Светик уже два дня сама не своя, только о тебе и говорит. — Затем, после небольшой паузы, чеканя каждое слово, продолжил. — Короче, давайте-ка, мальчики, по порядку. Начнем с профессора. Что за зверь ваш «Синарион» — и почему вокруг него столько шума?

Профессор закатил глаза, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень утомления. Похоже, ему не нравился ни генерал, ни его вопросы.

— Система накопления, распознавания и обработки информации, — произнес он четко, но неохотно, как если бы делал это в сто первый раз. — Все остальное, что я могу добавить, относится к области предположений и догадок. Я знаю лишь, чем наш комплекс должен был стать — подобием искусственного интеллекта. Но есть человек, способный, как мне кажется, рассказать, чем он стал на самом деле.

Профессор выразительно посмотрел на Потемкина, как будто предлагал ему подхватить эстафетную палочку и продолжить разговор.

Дмитрий понял, что время абстрактных объяснений закончилось. Расплывчатые формулировки не пройдут — эти люди сделали для него слишком много. Ради него они рисковали — если уж не жизнью, то здоровьем наверняка. И потому он решил рассказать им все: о гонках по пересеченной местности, о Тромбе и связанных с ним злоключениях, об операции в ветеринарном институте. Решение принято — осталось только открыть рот и…

— Не делай этого! — взорвалось в голове.

Дмитрий вздрогнул от неожиданности.

— Не смей!

Волна холодного липкого страха накатила стремительно, тянущая пустота поднялась от живота, удушающий спазм сдавил горло, сердце заколотилось, выпрыгивая из груди, погнало испуганную кровь по сужающимся венам. В глазах заплясали багровые пятна.

— Но почему?! — взвыл Дмитрий, с трудом преодолевая оцепенение.

Давление на глаза возросло. Предметы под его взглядом задымились, поплыли, меняя форму, мгновенно превратились в вызывающие отвращение артефакты. Зашевелилась каждая грань, словно живая, каждая плоскость изогнулась и заходила ходуном. Обычные вещи, изменяясь до неузнаваемости, уже более не подчинялись геометрии, привычной человеческому глазу. Дмитрию на какое-то мгновение показалось, что он проваливается внутрь себя, все больше и больше отдаляясь от реального мира. Неожиданно над головой проступил низкий каменный свод и со всех сторон надвинулись темные влажные стены.