Вирус бессмертия

— Верно, верно. Да, так вот… Выложил им только факты, неприкрашенную правду. «Война кончилась, джентльмены, — сказал я им, — но мир ничего или почти ничего из нее не вынес. И теперь все водородные бомбы на земле не могли бы повлиять на один-единственный фактор, который крепчайшей цепью связал человека с насилием и хаосом. Эмоции! Элементарные, наипростейшие чувства! До тех пор, пока интеллект не найдет средств, с помощью которых он мог бы проследить их дикие тропы, страна обречена терпеть непрерывные бунты, самовозникающие политические фракции, целые армии в распоряжении частных лиц, вооруженные стычки, грабежи, кровопролития, беспорядки и всеобщий разброд. Чувство должно находиться под строгим контролем, должно быть заключено в четкие рамки определенных требований с такой же уверенностью в необходимости этого, с какой мы лечим хронические заболевания, когда единственная надежда на благополучный исход заключается в постоянной бдительности и неослабном надзоре…» Вы уверены, Гар, что диктофон работает?

— Да, сэр, — ответил Гар, похлопывая по механизму, который оттягивал ему карман пиджака.

— Великолепно. Так вот, в конце концов я заставил их прислушаться к голосу разума. Не позднее чем через год Акт об Индикаторе Возбужденности стал законом для всех и каждого. А через шесть месяцев после вступления закона в силу уже девяноста процентам населения Соединенных Штатов были введены наши датчики. И эта мера немедленно стала приносить свои плоды. Вы помните, конечно, что произошло в Огайо…

— О да! Резня…

— Ну, ну, ради бога! — Уизерс болезненно сморщился. — Зачем же так грубо! Огайоский мятеж — назовем это лучше так. Если бы не Индикатор, который позволил обнаружить в том районе волну грубых эмоций, последствия были бы куда более ужасны! Никто не может отрицать того, что именно информация, предоставленная в распоряжение правительства моим Индикатором, помогла подавить этот предательский мятеж, который мог бы стоить жизни многим тысячам.

— Мне кажется, доктор, что именно многие тысячи были тогда растрелены правительством.

— Нет! Сотни! Только сотни! Факты слишком раздуты! Правительственные войска убили там всего-навсего несколько сот бунтовщиков. А это было совершенно необходимо. Никто этого не отрицает!

— Да, конечно, — медленно выговорил Гар.

Зазвонил телефон. Уизерс снял трубку, некоторое время молча слушал, а затем зло швырнул ее на рычаг.

— Что-нибудь случилось?

— Этот узор Гнева, — прошептал Уизерс, — я просто ни-че-го не понимаю!

* * *

Частые алые огни мигали по всей Центральной стене Индикатора Возбужденности, а через западное побережье Соединенных Штатов шла сплошная кроваво-красная полоса. Гар, не отрываясь, смотрел на алую приливную волну Гнева, пока не почувствовал, как Друсилла Фри горячо задышала у него над ухом.

— Взгляните, — сказала она, — вон там, на востоке. Массачусетс и Нью-Гэмпшир…

— Простите?

— Уровень Гнева сейчас уже на тридцать процентов выше нормального для этих штатов. И это только с понедельника. Если так будет продолжаться, Красное к концу недели затопит оба побережья…

— И ничего нельзя сделать? — спросил Гар.

Друсилла Фри пожала плечами:

— Нам не за что зацепиться. Нет ни нарушений законности, ни вооруженных выступлений, никто не бунтует. Люди просто рассержены. Рассержены неизвестно чем.

— А что говорит доктор? Его что-то не видно…

— Он расстроен, это так понятно. Правительство никак не может взять в толк, в чем здесь дело, поэтому они постоянно пристают к нему с вопросами, не ошибается ли Индикатор. Из-за этого у доктора расходились нервы.

— А что думаете об этом вы, мисс Фри?

— Я об этом не думаю, — она словно невзначай коснулась руки Гара.

* * *

Почти три недели прошло с момента первого разговора Митчелла с доктором.

За окном кабинета Уизерса опустились сумерки. Сам Уизерс нервно мерил мелкими шажками ковер, двигаясь словно заводной до тех пор, пока Гар не протянул руку и не включил настольную лампу.

— А? Что? — Уизерс вздрогнул и остановился.

— Ничего, я просто включил свет.

— Ах, да, да… Чем я там кончил?

— Новая интерпретация свободы.

— Что — это я так сказал? Очень неплохо! Можно было бы именно так и назвать главу. Слышите, Гар?

— Хорошо, сэр.