Вирус «Мона Лиза»

Миллнер покачал головой.

– Нет, нарочно. Я выстрелил девочке в ногу. В бедро, в мягкие ткани, подальше от аорты. Пуля прошла чисто, навылет. Она сразу упала на землю, а я прикончил террориста. К сожалению, полиция тоже открыла огонь, причем по мне. Одна пуля угодила вот сюда. – Он пошевелил челюстью, что по-прежнему причиняло ему боль.

– А девочка? – озадаченно переспросила Хелен.

– Пару дней полежала в больнице, потом ее отпустили домой. Ее отец тоже выжил.

Хелен все еще сидела с открытым ртом.

– Вы стреляли в ребенка! – воскликнула она, и голос ее сорвался.

– Ну-ка, погромче! – отозвался он. – Да. И таким образом спас ей жизнь.

– А ваши коллеги из ФБР считают так же?

– Не все. К сожалению, девочка случайно оказалась еще и племянницей заместителя начальника ФБР, сестра которой вышла замуж в Бразилию. Она до сих пор не простила меня.

Не нужно было ей это рассказывать. Тот, кто никогда не сражался на фронте, не мог понять, какие решения приходится принимать в нестандартных ситуациях.

– Я не знаю, радоваться мне или бояться, что вы на моей стороне, – произнесла его собеседница. – В меня вы тоже однажды стреляли.

Дверь купе распахнулась, к ним заглянул проводник.

– Кто-нибудь подсаживался? – спросил он.

Миллнер покачал головой, проводник закрыл дверь и ушел.

Хелен с облегчением перевела дух. Для гражданского лица она поразительно хорошо держалась на протяжении последних дней.

– А что вы имели в виду, когда сказали, что у вас есть безумное подозрение, будто во всем этом замешаны золотое сечение и красота?

Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она сменила тему.

– Вы эксперт по золотому сечению, верно?

– Оно является неотъемлемой частью моих исследований. Встречается повсюду и определяет то, что нам, людям, кажется особенно прекрасным. Оно существует в природе, применяется в архитектуре, в других видах искусства, в пластической хирургии… – Хелен запнулась. – Во время нашей короткой встречи в Мадриде Павел Вейш тоже хотел побеседовать со мной о золотом сечении.

Еще одно доказательство в пользу его теории.

– Он что-то говорил об этом?

– В принципе нет. Но о красоте рассуждал. Сравнил человеческий мозг с жестким диском компьютера и спросил меня, известно ли мне о «вредоносном программном обеспечении». Мне все это показалось каким-то очень… запутанным.

Агент почувствовал, что еще одна деталь мозаики у него в голове встала на место.

– Думаю, он объявил войну красоте, но в первую очередь – пропорции золотого сечения, – вырвалось у него.

Хелен поморщилась:

– Как можно воевать с пропорцией?

– Он поручил взорвать ратушу в Лейпциге, уничтожить «Тайную вечерю» да Винчи в Милане. Сжег книгу Луки Пачоли «Da Divina Proportione» в Амброзианской библиотеке.

– Похитил кандидаток на титул «Мисс США»… – негромко добавила она.

Он кивнул.

– И изуродовал их. Очевидно, он пытался уничтожить золотое сечение… может быть, создать прецедент.

Хелен зажмурилась. Либо она сочла его сумасшедшим, либо начала понимать суть его размышлений.

– Или же он хотел стереть с наших жестких дисков положительное воздействие, которое оказывает на нас золотое сечение, и то, что мы воспринимаем как прекрасное, – произнесла она. В ее глазах Миллнер заметил блеск, который внушил ему уверенность в том, что его понимают.

– Он сколотил состояние на антивирусном программном обеспечении и, судя по всему, считал золотое сечение и красоту чем-то вроде…

– Вируса! – закончила она за него.

Миллнер кивнул.

Поезд замедлил ход, и, когда они въехали в туннель, на несколько секунд стало темно. Очевидно, освещение в купе было неисправно.

– Идея безумная и в то же время… гениальная, – произнесла Хелен. – И все же это дело рук монстра.

Миллнер кивнул.

– Вам знакомо понятие «мем»? – поинтересовалась его собеседница.

– Доводилось слышать, – неуверенно произнес он.

– Мемом называют мысль, идею или тенденцию, которая посредством коммуникации очень быстро, словно вирус, передается от человека к человеку, то есть от одного мозга к другому. Если хотите, это вирус для человеческого рассудка. Как национал-социализм в Германии или другие идеи, распространявшиеся, словно эпидемия…

Некоторое время они молчали, и Миллнеру показалось, что Хелен продолжает размышлять над его словами.

– Например, идея о том, что нужно быть стройным, чтобы добиться успеха в современном мире, – негромко заметила она и смущенно уставилась в пол.

– Вы подумали о дочери?

Немного помедлив, она кивнула.

– После ужасной катастрофы и полученных в результате нее ожогов Павел Вейш, похоже, проклял все идеалы красоты этого мира, – продолжал он.

– И после смерти жены. Она умерла во время пластической операции, – добавила Хелен. – По крайней мере, так сказал его сын.