Вирус «Мона Лиза»

– Очевидно, Павел Вейш решил использовать все свои знания и деньги, чтобы сразиться с современными идеалами красоты… Затем и разработал компьютерный вирус, атакующий все цифровые изображения, пропорции и фотографии. – Его подозрения уже не казались такими беспочвенными. – В цифровом мире он совершил то, чего хотел добиться в реальном: покончил с безумной идеализацией красоты, превратив красивое в уродливое.

– Он сумасшедший! – произнесла Хелен и покачала головой. – На какие страдания он обрек людей ради этого! Но при чем здесь «Мона Лиза»? – Она показала на свою сумку.

Миллнер достал старинную книгу, найденную Хелен в доме Вейша-старшего.

– Я прочел этот дневник и уверен, что Павел Вейш его тоже читал. На полях я нашел множество заметок, думал, что это ваши. Похоже, эта книга послужила ему источником информации. В ней идет речь о золотом сечении и красоте, и мне кажется, что и о создании «Моны Лизы» тоже.

– И что же?

– Если верить дневнику, то она стала матерью всех идеалов красоты. И рассуждения в нем звучат поистине ужасно. Можно даже подумать, что картина да Винчи и этого незнакомца…

– Незнакомца? – в недоумении переспросила она.

– Так его называют в книге. Lo straniero. Он появляется из ниоткуда и выступает в роли учителя или – только не смейтесь надо мной! – быть может, и самого дьявола.

– Дьявола? – Хелен покачала головой. – Грег, прекратите! Вы уже начинаете рассказывать сказки.

Тут она права. Агент провел рукой по лицу, словно пытаясь прогнать свои мысли, но это нужно было сказать.

– Если верить дневнику, то получается, что «Мона Лиза» создана из людей… точнее, из женщин.

Отреагировала Хелен вполне ожидаемо: на ее лице отразились недоумение и отвращение, а затем она расхохоталась, но когда он не поддержал ее, смех застрял у нее в горле.

– Вы серьезно? – озадаченно произнесла она.

Он пожал плечами и поднял вверх книгу.

– В те времена краски делали из чего угодно. Я в интернете об этом читал. Дерево перед нанесением рисунка грунтовали и обрабатывали костным клеем. А костный клей тогда изготавливали путем вываривания хрящей, костей или кожи…

– Фу, как омерзительно! – с отвращением в голосе воскликнула она, но вдруг на лице ее отразилось удивление.

– Кальций и медь, – пробормотала она.

– А что с кальцием и медью?

– Мне в Лувре рассказал об этом месье Руссель, руководитель экспозиции. Исследователи картины обнаружили на ней очень много кальция и меди, и никто не может понять, откуда они там взялись. Он сказал, что картина состоит из тех же элементов, что и мы, люди…

Миллнер поежился, и Хелен Морган тоже провела ладонями по плечам, словно ей вдруг стало холодно. Похоже, они подумали об одном и том же.

– И что, по вашей теории, собирался делать Павел Вейш с «Моной Лизой»? – наконец нарушила молчание Хелен.

– Может быть, уничтожить? Судя по всему, он опасался, что картина распространяет послание о поклонении красоте. Что вы там говорили о мемах? Они передаются посредством коммуникации? Тем, чем сегодня является телевидение или интернет, раньше служило искусство. Поэтому, по мнению Павла Вейша, картина передает такой мем. Несет послание тому, кто ее созерцает. Ведь она считается одним из самых ярких образов прекрасного и примером золотого сечения в искусстве.

– Несет послание? – тихо повторила она.

Миллнер отметил, что она побледнела.

– Все в порядке? – с тревогой поинтересовался он.

Хелен кивнула.

– Более-менее.

Однако что-то ее все же волновало.

– Не хотите воды? – Он протянул ей бутылку с минералкой, которую купил перед отправлением поезда в киоске на Северном вокзале в Париже.

Хелен взяла бутылку, сделала большой глоток. Внезапно она побледнела еще сильнее и указала на сумку.

– Если Павел Вейш действительно хотел лишь избавиться от «Моны Лизы», это объясняет бомбу в моей сумке. Но это значит, что она может взорваться в любой момент. Ваш аргумент, что никто не захочет уничтожить картину стоимостью один триллион долларов, кажется, больше не имеет значения…

Миллнер тоже посмотрел на сумку. В этот миг в купе опять стало темно, поскольку они снова въехали в туннель.

– Но Вейш-старший мертв. А Патрик давно уже мог привести в действие взрывчатку, если бы пожелал. Очевидно, он хочет получить картину. – Он попытался успокоить ее, да и себя тоже.

Поезд миновал развилку на рельсах, вагон тряхнуло.

В купе опять стало тихо, каждый был занят собственными мыслями. Когда Миллнер снова взглянул на попутчицу, в ее глазах стояли слезы.

– С вами точно все в порядке? – растерянно спросил он.

Хелен кивнула.

– Думаете, я получу Мэйделин в целости и сохранности? Мы переживем все это? Я ведь чуть не потеряла ее во время родов. У нее шея была обмотана пуповиной, прошла целая вечность, прежде чем она наконец закричала. – Хелен негромко всхлипнула. – Она же еще ребенок!

Миллнер затаил дыхание и проглотил первый ответ, который пришел ему в голову.

– Пока картина у нас, надежда есть, – наконец сказал он.

Агент изо всех сил пытался говорить уверенно, хотя прекрасно знал, что их шансы встретить счастливый финал не слишком велики.