Вирус «Мона Лиза»

– Поговорим о другом. Играет ли в пластической хирургии какую-то роль так называемое золотое сечение? – Миллнер почувствовал, что его тело выбросило заряд адреналина. Скоро станет ясно, верно ли его предположение.

– Вы серьезно спрашиваете меня, имеет ли моя работа какое-то отношение к золотому сечению? – Казалось, этот вопрос искренне развеселил хирурга. – Пойдемте, я вам кое-что покажу! – произнес доктор Джонс и поднялся.

Все еще удивляясь его реакции, Миллнер тоже встал и подошел вслед за ним к фотопортрету, висевшему на стене возле письменного стола. На фотографии была запечатлена знаменитая актриса. Однако в глаза сразу же бросалась сеточка круговых линий, нарисованных на ее лице.

– Мэрилин Монро, – представил доктор, хотя в этом не было необходимости, и указал на портрет. – Без сомнения, одна из прекраснейших женщин из всех, которые когда-либо работали в Голливуде. Тем не менее эту фотографию можно и заменить. Сюда с тем же успехом я мог бы повесить портрет Софи Лорен или Анджелины Джоли. Или Нефертити. Графическая решетка, которую вы видите на лице, осталась бы той же.

– И это означает?..

– Все строго соответствует золотому сечению! – Доктор Джонс ликовал. – Пропорции идеального лица или, если хотите, лица, которое кажется нам идеальным, в точности соответствуют правилу золотого сечения. Черты красивого лица можно рассчитать в соответствии с ним. Так, например, соотношение ширины переносицы и ширины рта полностью отвечает правилу золотого сечения. Оно знакомо каждому пластическому хирургу.

Миллнер посмотрел на портрет Мэрилин Монро с удовлетворением.

– И позвольте, я угадаю: то же самое справедливо не только для лица?

– Совершенно верно. Его можно применить практически ко всем пропорциям тела. Золотое сечение – это нечто вроде Божественного плана для красивого человека.

– А там, где у Бога не вышло, подправляете вы? – В словах Миллнера прозвучало больше презрения, чем он собирался вложить в них изначально.

– Девяносто девять процентов творения остается в руках Бога. Мы, хирурги, занимаемся только одним процентом, который порой можно улучшить у некоторых людей.

Примерно такой ответ Миллнер и ожидал услышать, и ему было что на это возразить, чтобы завязалась жаркая дискуссия о пластической хирургии. Однако он уже получил необходимую информацию и не испытывал ни малейшего желания ссориться. Судя по «мазерати» на парковке, у доктора не было причин всерьез задумываться о сути своей профессии.

– Глядя на вас, мистер Миллнер, я думаю, что и вам не повредило бы вмешательство пластического хирурга. – Доктор Джонс кивнул, указывая на его лицо.

Похоже, ему как раз таки хотелось поссориться с агентом ФБР. Миллнер почувствовал, как в нем закипает ярость, и остановить ее было невозможно.

– Если вы имеете в виду мой нос, мистер Джонс, то да, он выглядит не так роскошно, как у некоторых красавчиков из Голливуда, но он здорово чует нарушения закона. Рабочие носы так и должны выглядеть, чтобы вы знали. И этому уродливому носу очень хочется порыться в ваших счетах, налоговых декларациях и тому подобном. Я уверен, что где-то он что-нибудь да найдет! Или я сейчас же сверну на сторону ваш идеальный нос отличным ударом правой, и вы сами станете своим следующим пациентом!

Неизвестно, что произвело больший эффект – то ли угроза начать расследование, то ли угроза применить силу, – но слова его возымели нужное действие. С лицом таким же белым, как его футболка, доктор испуганно уставился на него.

– Я имел в виду только шрам у вас на щеке, который вы пытаетесь спрятать под бородой, – выдавил он из себя и скрестил на груди руки, словно готовясь в любой момент отразить атаку.

Про шрам-то он и забыл. Миллнер почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он инстинктивно коснулся его рукой. Шрам был еще слишком свежим, и он не успел привыкнуть к нему.

– Это мне безразлично, – произнес он, пытаясь вызвать в себе былое раздражение. – Кстати, пластические хирурги имеют право выписывать трамадол[17]? – резко спросил он.

Врач на миг замер, затем понял его. Кивнул, вернулся к своему столу, нажав клавишу, вывел компьютер из спящего режима, набрал что-то на клавиатуре.

– Сколько? – спросил врач и, заметив, что Миллнер колеблется, добавил: – Думаю, вам нужна большая упаковка. – Закончив, он нажал клавишу возврата. – Моя ассистентка отдаст вам рецепт.

Не зная, что сказать, Миллнер поднял правую руку.

– Думаю, на этом все? – поинтересовался врач.

Миллнер снова поднял руку и, не прощаясь, поспешно вышел из кабинета. Ему показалось, что на лице пышной блондинки-администратора он прочел что-то вроде сочувствия, когда та с улыбкой протянула ему рецепт. Однако, возможно, ему это только показалось. Эхо его прощальных слов прокатилось по лестнице, и, отъезжая от парковки клиники, он решил не бросать последний взгляд на «мазерати».