Вирусный флигель

Письмо в военное министерство

1

Профессор Фредерик Жолио, зять Марии Кюри, со всем возможным тщанием воспроизвел у себя в лаборатории опыты Гана и Штрассмана. Уже к концу первой недели марта он и его коллеги фон Халбан и Коварский провели физические эксперименты, подтвердившие предсказанное Ганом высвобождение нейтронов при расщеплении ядер урана. В письме в «Нейчур», озаглавленном «Освобождение нейтронов при взрыве ядра урана», французские физики указывали на необходимость получения экспериментального доказательства того, что в единичном акте расщепления высвобождается не один, а большее количество нейтронов; только получив доказательство, писали они, можно утверждать возможность осуществления цепной реакции. Они намеревались провести экспериментальное измерение числа высвобождающихся нейтронов, пользуясь урановыми растворами различной концентрации.

Работа была выполнена в Коллеж де Франс. Уже к 7 апреля французы смогли сообщить о решении поставленной задачи: по их измерениям, на каждый акт расщепления ядра с учетом неизбежных ошибок эксперимента проходилось в среднем по 3,5 высвободившихся нейтрона[6]. Этим окончательно была доказана возможность освобождения энергии атомов с помощью цепной реакции — нарастающего подобно лавине процесса, за доли секунды приводящего к расщеплению всей участвующей в нем массы урана и к выделению огромной энергии.

Письмо парижан было опубликовано журналом «Нейчур» 22 апреля 1939 года, ровно через четыре месяца после первого открытия Гана и Штрассмана.

Цепная реакция в физике развивалась с устрашающей быстротой. Ученые всего мира настороженно ждали…

Пожалуй, местом рождения немецкого атомного проекта можно считать Гёттингенский университет. Именно на одном из физических коллоквиумов этого университета профессор Вильгельм Ханле сделал короткое сообщение о возможности создания реактора для получения атомной энергии. После коллоквиума шеф докладчика профессор Георг Йос — довольно известный экспериментатор и теоретик — сказал Ханле, что изложенные им идеи ни в коем случае нельзя оставлять на произвол судьбы. По своему складу Йос был типичным чиновником, прусским службистом, почитателем того, что можно назвать Германским Приоритетом. Йос, ни минуты не колеблясь, решил сообщить обо всем властям и немедленно принялся за письмо к своему высшему начальнику — министру просвещения.

Министерство сработало с неожиданной быстротой. Профессору Абрагаму Эзау было поручено срочно созвать совещание. Власти высоко ценили политическую активность Эзау, преданность, с которой он следовал за восходящей звездой нацистской партии. В награду этот профессор Иенского университета, специалист в области высокочастотных электромагнитных колебаний, был назначен президентом Рейхсбюро стандартов, он возглавлял также и физическую секцию исследовательского совета при министерстве.

Этот человек был совсем не прочь прибрать под свое руководство и ядерную физику. И, разумеется, в составленном им списке ученых, приглашенных на совещание, первой значилась фамилия Гана. Но Гану удалось отказаться — к счастью, он уезжал в Швецию для чтения лекций. Лабораторию Гана представлял на совещании Иосиф Маттаух.

Оно состоялось в здании министерства на Унтер ден Линден 29 апреля 1939 года. В обстановке строжайшей секретности под председательством Эзау собрались профессора Йос, Ханле, Гейгер, Маттаух и Гофман, а также представитель министерства, глава департамента исследовательских работ доктор Дамес.

Дамес было заикнулся, Что он весьма встревожен тем, что Гану удалось обнародовать столь важное открытие. Маттаух, совсем недавно появившийся в Берлине и, вероятно, не угнетенный еще порядками тысячелетнего рейха, услышав слова Дамеса, взорвался и так отчитал его, что уже никто больше не осмелился трогать Гана.

Когда перепалка прекратилась, гёттингенцы Йос и Ханле сделали популярный обзор состояния ядерных исследований в Германии и за ее рубежами. А затем началось общее обсуждение возможностей создания экспериментальной «урановой топки» — так в то время был назван атомный реактор. Эзау предложил немедленно взять под контроль все запасы и источники урана в Германии. И, разумеется, не забыл выразить пожелание, чтобы все крупные физики-ядерщики страны были объединены в исследовательскую группу под его руководством.