Вирусный маркетинг

Натан смотрит на свою правую руку, разжимает ладонь, и нож падает на пол. Кажется, будто падение длится вечность. Он внимательно прислушивается, концентрируется, бросает вдогонку за ножом все свои чувства, но до его ушей не доносится ни единого звука, он ничего не видит. Ему холодно, он перестает чувствовать свои пальцы и наконец валится на паркет.

В лужу собственной крови.

За его спиной раздается окрик, который слышат только Лора и Камилла:

— Отведите женщин в подземный блок. И чтобы ни звука, незачем ставить всех в известность. Если будут кричать, вы знаете, что делать. Фоб наверняка где-то здесь. Если нет, срочно вызовите его. И разыщите Каролу, она, наверное, дома. Скажите, что это приказ Сахара и что он скоро будет здесь. Я немедленно предупрежу его. Бедда и Коломбе также должны быть у меня в кабинете через полчаса.

Пару секунд он разглядывает тело Натана, распростертое у его ног, и добавляет:

— А потом я займусь этим пакостником.

ПРИВА,

17 ноября 2007

О Астарта, мать моя, услышь мольбу твоей дочери, твоей посланницы в мире людей. Узри кровь, бурлящую в моих венах и толчками омывающую стенки черепа. Тебе ведь знаком гнев Сахара? Услышь, как стекло с глухим стуком разбивается о мое нагое тело. Ощути зияющие раны, которыми они покрыли мои бока и руки, — из них выскальзывают длинные черви, белые и шелковистые. Почувствуй их медленное продвижение к поверхности моего тела. Пойми, они стремятся покинуть его, и я не хочу больше удерживать их.

Узри мое сомнение, о Астарта, багряная царица. Укажи мне путь, я так в этом нуждаюсь. Прямо сейчас. Молю, пошли мне одно из тех спасительных видений. Неделями я ищу тебя во тьме, но ты мне больше не являешься. Нет больше ни багрянца, ни пламени, ничего. Я схожу с ума. Ты исчезла без следа. Мне страшно. День и ночь я дрожу. Теперь, когда вирус во мне, ты покидаешь меня?

Ты моя мать. Ты нужна мне.

Прямо сейчас.

ПРИВА,

15 ноября 2007

Кругом темно и влажно, давящая атмосфера. Сознание тонет в оглушительном шелесте крыльев. Невозможно думать. Физически невозможно сосредоточиться в этом гомоне. Никакой возможности для работы нейронов. Поле, обычно занимаемое мыслью, усеяно противопехотными минами и кратерами, глубокими, как колодцы. Непроходимый путь. Один только вид траектории, прочерченной красным мелом по этому смертельному лабиринту, заставляет его взвыть от боли.

Натан пытается продвинуться вперед.

У него в голове разрываются бомбы, образуя глубокие ямы. В них свистит ледяной ветер. Вой переходит в крик, а потом в грохот дробилки, вокруг которой плодится множество микроскопических резаков, вгрызающихся в плоть. Ни единой капли крови. Ожидая увидеть ее, Натан начинает щупать руками. Он роется в студенистой массе мозга и вынимает оттуда пальцы, отчаянно надеясь обнаружить на них следы крови. Шелест крыльев мешает ему сосредоточиться.

Может, там все-таки есть кровь?

«Никак не могу увидеть ее».

Перед глазами плывет. Но это не просто муть. Есть еще что-то. Одноцветная муть.

Красная.

Кровь, которую он ищет в черепной коробке, заливает глазные яблоки. Он теряет равновесие и падает.

Натан кричит. Приподнявшись, он пробует нащупать в темноте стол, шкаф, какой-нибудь предмет, за который можно было бы ухватиться. Натыкается на металлический поручень, который крепится к стене. Краснота исчезла, но оглушительный шум по-прежнему здесь.

Внезапно он чувствует себя легким, как птица. Он почти потерял вес, только на руки, вцепившиеся в поручень, еще действует сила тяжести. Ощущение покоя побуждает его разжать пальцы и обхватить руками голову, чтобы защитить от возможных ударов.

Череп цел.

Раны, в которые он еще несколько минут назад погружал пальцы, затянулись.

Его тело поднимается над полом, парит в комнате без потолка. Он раздет, и его член, как ни странно, висит, — единственное, что противоречит видимому отсутствию притяжения. Тело удерживают невидимые руки. Пол сплошь покрыт желтоватыми лужицами. От них исходит сильный запах мочи. Лужицы разрастаются и сливаются воедино.

Моча поднимается все выше, стремительно поглощая стоящую в комнате мебель.

Теперь здесь остался только Натан, и его член свисает над этим бассейном мочи. Натан хочет повернуться, чтобы избежать контакта с жидкостью, в которую вот-вот окунется, но у него не выходит. Он напрягает мышцы рук, бедер, живота, но они не слушаются.

«Уровень поднимается».

Паника.

Когда между жидкостью и его пенисом остается всего тридцать сантиметров, раздается слабый всплеск, и движение резко прекращается.

Тишина, почти абсолютная.

Гул исчез. Натан слышит, как бьется его сердце.

Озноб.

По поверхности жидкости пробегает ветерок, у Натана встают дыбом волосы. Его охватывает чувство абсолютной пустоты. Жидкость колышется. Легкая рябь, потом бульканье. Она темнеет, постепенно покрываясь чем-то, что Натан принимает за водяных пауков. Со всех сторон стекаются паукообразные на длинных ножках, на него надвигается целое полчище. Точнее, на его пенис, свешивающийся вниз.