Вирусократия

– У всех вас, друзья мои и сослуживцы, я прошу прощения, – голос вице-адмирала раздавался из динамиков на каждом корабле эксадры. – Я обманул вас. Верховное командование не отдавало нашей группе приказа выйти в море и не ставило нам боевой задачи. Но лично я считаю, что есть боевая задача, поставленная перед нами нашей же совестью, нашим чувством долга и ответственностью за судьбу Отечества. В то время, как высшие чины спрятались в бункерах, бросив нашу Родину на произвол судьбы, виновники планетарной катастрофы сейчас отсиживаются на своём дивном искусственном острове, наслаждаясь уютом и безопасностью. Только китайцы и индусы готовы схватиться с ними, и я считаю, что мы должны им в этом помочь. Возможно, это будет последним нашим делом, но отступать и сдаваться не в традициях российских моряков. Сокрушим гнездо подонков – раз и навсегда. Изведём эту на протяжении веков сосущую из человечества кровь мерзость, сотрем зажравшихся мразей с лица планеты и заодно избавим матушку Россию от её врагов, собравшихся в одном месте, облегчая нам нанесение давно назревшего удара возмездия.

Егоров сделал короткую паузу и окинул взглядом с высоты рубки лидирующего авианосца все корабли группы, словно стремясь увидеть каждого стоящего сейчас на вахте или сидящего в кубрике матроса и офицера.

Всегда сдержанный, говоривший коротко и веско, сегодня он был, на удивление всего личного состава, взволнован. Голос немного подрагивал, предавая волнение адмирала всем слушавшим.

– Я не могу приказывать и лишь надеюсь на вашу поддержку и доверие. Двенадцать лет вы знаете меня, и никогда я не кривил душой. Кто решит вернуться на базу, может разворачивать свой корабль. Силой никого удерживать не стану – не имею морального права. Надеюсь лишь, что и тот, кто повернёт, останется в строю и будет защищать Россию теперь и, надеюсь, в будущем.

Горстка нелюдей – иначе назвать их я не могу, – голос адмирала опять несколько дрогнул, (Если бы Ефим Иванович знал, насколько он близок к истине, назвав «родителей» заразы их почти настоящим именем) – надеется отсидеться в своих суперковчегах, как Ной, переждав катастрофу, и потом править миром по-своему. Не дадим же свихнувшимся «правителям» этой возможности. Вспомните своих родных, погибших – да, да, именно погибших – в неравной схватке с неизлечимой болезнью.

Связь была односторонней, и говоривший адмирал не мог слышать тот ропот, нет, не ропот, а скорее гневный вал голосов, пронесшийся по палубам, кубрикам и боевым частям всей эскадры. Он ещё не закончил говорить, но как хороший родитель чувствует своих детей, уже подсознательно ощущал состояние большинства моряков эскадры.

– Помните подвиг старого «Варяга» – он мог уйти, превосходя японскую эскадру в скорости. Мы тоже можем не поддержать китайцев и индусов. Но мы пойдем и покажем врагам рода человеческого, что есть ещё силы, способные лишить их надежды на безнаказанность. Другого пути я не вижу.

Я, вице-адмирал Российского Флота, прошу вас, сынки! Не посрамим земли русской и славы её флота!

Ни один корабль не лег на обратный курс. Было, разумеется, несколько офицеров, пытавшихся склонить то капитана, то команду своего корабля к этому, но их никто не слушал, а особо строптивых даже посадили под арест. Русские моряки не желали возвращения ещё и потому, что у многих из них, как и у Егорова, уже погибли от смертельной болезни близкие, и в их душах кипели злость и жажда мести. И возможность ее осуществить воодушевила большинство.