Вишенка на десерт

Уже в имении молча расходимся по своим комнатам. Мэри меня ждет, дремля на стуле. Но сразу же вскакивает на ноги, как только переступаю порог. Помогает сбросить платье, расплетает волосы и передает ночную рубашку. Сил хватает добраться в ванную комнату. Кое-как умыться, почистить зубы и нырнуть в постель. А там, на мягкой перине под теплым одеялом, сознание мгновенно отключается. И сплю я спокойным и сладким сном почти до обеда. Только раз просыпаюсь, когда Мэри тихонько заходит в комнату, чтобы поинтересоваться на счет завтрака. И засыпаю снова. Смышленая служанка больше не беспокоит.

Вторую половину дня трачу, чтобы закрыть пробелы, неожиданно возникшие на приеме. Пособие по этикету становится моей настольной книгой, или скорее «подподушечной» ― откровенно демонстрировать свою жажду знаний не стоит. Но если бы было так легко узнать тайны смерти лорда Роуза, как нюансы поведения в аристократическом обществе. А в том, что там кроется какая-то загадка, сомнений не возникает.

Так проходит время до самого вечера. За чтением, размышлениями и бесцельным скитаниям по своей комнате, даже не замечаю, как приближается ужин. И вот его я бы предпочла оттянуть как можно дальше. Однако у Роузов, как я уже знаю, принято последнее принятие пищи проводить вместе. Даже Уильям не смеет пропускать столь важное и сакральное действо. Меня в последнюю неделю освободили по состоянию здоровья, но теперь это самое здоровье вполне позволяет спуститься в малую столовую и насладиться беседой с дорогой семьей. Именно поэтому и зубрила учебник, чтобы не ударить лицом в грязь.

К ужину меня собирает Сара. Мне все равно, какое платье подберет служанка, даже в зеркало не смотрю. Лишь краем глаза отмечаю, что едкие цвета, как ни странно, не такие уж и едкие. Приглушенные, тусклые. Может, это уже я привыкла к этому пестрому произволу. Волосы Сара стягивают на затылке лентой и, помня о моих предпочтениях, игнорируют пудру. Она действительно мне нравится больше, чем Мэри. И я благодарно улыбаюсь, поймав в отражении ее мрачный взгляд.

В столовой появляюсь почти последней, сестры и маман уже там. После меня вбегает запыхавшийся Уильям. Под строгим взглядом леди Роуз спотыкается о порог, но не падает. Выравнивается. Краснеет от стыда и уже значительно спокойнее двигается к своему месту во главе стола, где раньше сидел покойный лорд Роуз.

— Итак, цыплята, — со странным выражением лица посматривает на нас маман. ― У меня для вас отличная новость.

Сестры нетерпеливо начинают ерзать, у меня холодеет сердце. Прекрасная новость для леди Роуз мне всегда вылезает боком.

― Вивьен, ― сразу замечает мое настроение. ― Ты, как всегда, хмуришься. Неужели нельзя хоть немного быть приветливее и милее. Будешь морщить нос — появятся морщинки, запомни мои слова! — отчитывает под смешки сестер.

Я демонстративно начинаю скалиться. Ну, как здесь быть веселой? Неудивительно, что Мэри назвала Вивьен мрачной и нелюдимой.

― Так что за новость, мамочка? — подпрыгивает на стуле Гортензия.

― Мы приглашены в Торнтонхолл! На целых две недели, цыплята! Торнтоны отмечают день нашего покровителя, святого Патрисия и день рождения нашего любимого короля Бардальфа. В этом году его величество решил не проводить его в летней резиденции и переложил организацию увеселений на плечи дядюшки и тетушки. Ну, разве не здорово! Первая неделя День Патрисия и празднование для ближайших, а на следующую неделю подъедут остальные гости уже поздравить его величество, — сияет как новый самовар.

— Мамочка, ох! Я сейчас потеряю сознание от счастья, — откидывается на спинку стула Гортензия. ― Поверить не могу, что мы вошли в ближайший круг Торнтонов. После…

Фразу Гортензия не заканчивает, подпрыгивает на стуле от толчка Селесты. Леди Роуз делает вид, что ничего не замечает. А старшая сестра в тот же миг начинает тараторить:

― Это невероятно! Нужно срочно заказать новые платья, — переходит к планированию. Как будто пытается отвлечь от неудобной темы.

Меня же начинает тошнить от страха. Сжимаю черенок вилки до побелевших костяшек и судорожно пытаюсь прикинуть, что задумал Торнтон.

― Вивьен! ― ожидает моей реакции маман.

Поднимаю голову и скалюсь, изображая «невероятную» радость.

— Просто наказание божье, а не дитя, — бормочет себе под нос.

Далее сестры и мать переходят к обсуждению более прозаических тем, таких как платья, украшения, прически и подготовка. Я в этом участия не принимаю, вяло ковыряю вилкой какое-то зеленоватое пюре из овощей. Уильям, как ни странно, почти копирует мои действия. Пюре и ему не заходит.

— Я уже написала мамам Жельбен. Подобрала ткани, обсудила фасоны. К сожалению, у нас совсем нет времени, чтобы с нуля отшить гардероб. Придется что-то брать из заготовок.

Сестры смущенно попискивают. Я медленно откладываю вилку.

― Я бы предпочла сама выбрать одежду. Вернее, настаиваю на этом!

― Вивьен! — возмущенно вскидывается маман. Откладывает столовые приборы, вытирает салфеткой губы. Чувствую, вот-вот начнутся знакомые нотации.