Вишенка на десерт

Прическу замечают и маман с Селестой, когда мы уже одеты в утренние платья выходим в общую гостиную. Сестра придирчиво оценивает новый стиль Гортензии. Сжимает губы, но ничего не говорит. Настенные часы как раз бьют восемь часов, и нам стоит поспешить. Завтрак остается на столе нетронутым, но сейчас точно не чувствую голода. Нервное возбуждение сестер передается и мне. Только они предвкушают восторг и веселье, а я очередную кучу проблем.

И не ошибаюсь. Потому что в холле нас ждет не только лорд Торнтон, но и Фрэнк Симонс. И, самое главное, — Джеффри Спайк.

Он сразу находит меня глазами. Взгляд наполняется сначала изумлением, а затем искренним восторгом.

Нервно поправляю подол свободного, бледно-шафранового платья. Щеки невольно краснеют. Чувствую, что не только Джеффри смотрит на меня. Голубые глаза Торнтона, похожие на обломки льда, тоже пронзают взглядом.

Экс-жених идет вперед и сразу хватает за руку.

— Ты сегодня просто невероятно прекрасна, Вив!

Тыльную сторону ладони обжигают губы. Их жар чувствую даже через перчатку.

Слова холодным комом застревают где-то в горле. Молча пытаюсь высвободить руку. Ибо Джеффри хоть и уже отклеился от нее, а продолжает сжимать в ладони. Мне плевать на его ухаживание. И хоть мягко стелет и поливает медом, не верю ни на грамм. И, признаться честно, причиной моего замешательства все же является Торнтон. Его голубые глаза выглядят серыми как небо перед грозой. Я буквально кожей чувствую, как клокочет у него внутри гнев. Причина этого гнева мне не известна. И, похоже, никто кроме меня этого не замечает.

— Джеффри… — выдавливаю. ― Это не уместно!

Понимаю, что за ними наблюдают не только сестры и Торнтон с Симонсом. А и лакей, застывший у дверей, горничная со стопкой свежего белья, еще одна, которая пушистой кистью смахивает пыль со здоровенной бело-золотой вазы.

— Лорд Торнтон, — нарушает паузу Селеста. — А скажите, пожалуйста, эту нахалку Люси, которая едва не убила мою дорогую младшую сестренку, наказали? Боюсь, что Вивьен не может чувствовать себя в безопасности, пока такая бессовестная особа находится под крышей вашего прекрасного гостеприимного дома. Мы столько вчера пережили, чуть не потеряли ее снова… — щебечет как соловей. Даже всхлипывает разок.

У меня чуть челюсть не брякает об пол от удивления.

— Боюсь, что нет… — смотрит исподлобья тем же грозовым взглядом. Я быстро освобождаю руку от греха подальше. ― Люси Барроуз не делала этого. ― шокирует неожиданным заявлением.

Я удивленно округляю глаза. Селеста краснеет от возмущения. Защитница на мою голову. Что за странная любовь у нее появилась. Гортензия гораздо лучше ко мне относится, но молчит, будто язык проглотила.

— Но как же? Она угрожала Вивьен. Причем не в первый раз. Вы уверены?

― А вы сомневаетесь в профессионализме людей, которых Торнтоны наняли для изучения всех деталей?

Теперь она бледнеет. Едва заметные капельки пота выступают на висках.

— Что вы? Нет… Ни в коем случае!

Но Торнтон только криво усмехается и снова удивляет.

― В конце концов, думаю, если бы у меня была младшая сестра, я бы так же переживал. Но должен вас заверить, что расследование этого дела я взял под контроль и лично допрашивал Люси Барроуз. Вряд ли вы найдете более сильного менталиста в Сен-Ажене. Да и во всей Аквилании.

— Благодарю вас! ― прижимает руки к груди. Как будто нечаянно, но акцентируя на ней внимание. ― Даже не знаю что сказать. Однако это означает, что злоумышленник неизвестен. Как же наша бедная Вив. Может, ей лучше домой вернуться?

«Ах, вот в чем причина…» — мысленно хмыкаю.

― Безопасность леди Вивьен теперь тоже под нашим личным контролем, ― твердо произносит Торнтон. Такой тон не предполагает возражений.

Этот «личный контроль», повторенный дважды, словно раскаленное клеймо отчеканивается в мыслях.

— Скажи спасибо, Вивьен, — подталкивает Селеста как маленькую. ― С такой защитой больше ничего тебе не угрожает.

Едва расклеиваю губы. Язык, кажется, прилип к небу. Хочу сказать «спасибо», но вместо этого брякаю:

― Надеюсь, от контролера мне тоже ничего не угрожает?

Знает ли он, что я подслушала разговор. Возможно, именно от Торнтона мне и стоит беречься. Кто такой Шип и дураку ясно. *

Гортензия икает от страха, Селеста бледнеет, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Торнтон ее опережает.

— Клянусь своей жизнью!

Я и сама удивленно хватаю ртом воздух. Это что с ним… Это зачем… Такие опрометчивые заявления. Что он думает, на что рассчитывает?

— Мне кажется, стоит уже начать нашу прогулку. Пока солнце не слишком высоко, — неожиданно выдает Симонс, пытаясь разрядить обстановку и вернуть разговор в правильное русло. И в этот момент мне хочется его расцеловать. Потому что я не знаю, как должна реагировать на слова Торнтона. ― Признаюсь, страх, как не терпится взглянуть на твои нововведения, Тор. Это ведь невероятно улучшит производство. Ты уже подал на патент?

― Комиссия в сентябре. Хочу кое-что усовершенствовать. Да и ученый совет пока в отпуске к осени.

Непринужденный тон снимает всеобщее напряжение.