Вишенка на десерт

«Тем болезненнее для меня, осознавать, что возможно ты всю жизнь будешь считать меня предателем. Но помни, что бы ты не услышала, я всегда был верен своей семье и королю. Делал все возможное, чтобы ты, мама, твои сестры и брат были в безопасности. Ради вас, Вивьен, я способен на все… А измена, то, что разрушило бы будущее Роузов.

Тыковка, я хочу, чтобы ты помнила своего папу любящим заботливым и верным подданным короны. Ибо это истина. Другой не существует!

А теперь насчет твоей безопасности. Условия трастового фонда и твоего замужества ты знаешь. Это все было зачитано в завещании. Поэтому за судьбу твою я спокоен. Но если вдруг наступит трудный момент, можешь доверять лорду Бардальфу Торнтону. Думаю, ты знаешь, о какой опасности я говорю…»

Теперь сердце уже не сжимается — стучит взбалмошно. Опасность это, конечно, Маска, а Торнтон… Итак, лорд Роуз имел с ним общие дела, доверял… Не просто все средства, но и жизнь родной дочери. И, безусловно, Торнтон об этом в курсе. Поэтому уцепился как банный лист. А когда о магии узнал, то и предложение сделал. Почему же не рассказал раньше? Почему скрывал связь с лордом Роузом? Или не скрывал… просто я забыла…

Снова эти провалы в памяти заставляют сомневаться в выводах. Вот почему с переселением душ все воспоминания исчезают!

Сомнения терзают. Итак, вопросов к новоиспеченному жениху у меня все больше и больше. Но я обязательно сегодня у него выпытаю всю правду.

«А в крайнем случае, если других вариантов не будет, ищи провидицу Амариллис. И не спрашивай почему, просто поверь. Она знает, что делать.

С любовью, твой папа!»

И именно на этих словах у меня случается то, что в народе называют «взрыв мозга». Ибо при чем здесь эта мошенница вообще понять не могу.

— Чаю, леди Роуз? — передо мной возникает небольшая белая фарфоровая чашечка.

Помощник с буклями услужливо ставит на стол поднос, на котором располагаются чайник, молочник, сахарница, вазочка с конфетами и еще одна чашка для сэра Бартоломеуса.

— Спасибо… Чай действительно не помешает, — даже не думаю отказываться.

Осторожно беру в руки чашку и медленно отпиваю. Успокаивающий мятный напиток немного утоляет нервное возбуждение. Сэр Бартоломеус присоединяется ко мне. А помощник готовит документы для открытия счета. Эмоции приходится приглушить. Дело прежде всего. И немного погодя я выхожу из банка, имея уже небольшую сумму на личном счете, боль в сердце и совершенно расшатанные нервы. А еще разговор с Торнтоном предвидится. И я, собрав волю в кулак, приказываю кучеру ехать к центральному парку.

Глава 33

Торнтон уже ждет. Нервно расхаживает у главного входа. А когда замечает карету, тут же грозно нахмуривает темные брови. За грудиной разливается мороз. Я до сих пор не придумала, как сформулировать вопросы, куча мыслей в голове, а фразы не складываются… Вот как принудить Торнтона к откровенному разговору? И захочет ли он раскрывать правду?

Чем меньше расстояние, тем мрачнее жених. А когда карета, наконец, останавливается, он учтиво помогает мне спуститься на землю, но так крепко сжимает ладонь, словно беспокоится, что я вот-вот дам стрекача.

— Вивьен, ты что себе думаешь? — вместо приветствия гневно рычит.

Прямо на ухо. Даже в такой ситуации лорд Торнтон самый настоящий аристократ и старается не демонстрировать публично конфликт. Хотя, если честно, я и не подозреваю, что его разозлило.

И только когда мы отходим в более уединенную часть парка, и пышные кусты и деревья надежно прячут нас от любознательных глаз, Торнтон останавливается и поворачивается ко мне. Голубые глаза пронизывают ледяным взглядом.

— Ты что себе думаешь, Вивьен!

— Что думаю… — растерянно тяну. Пока ничего не понимаю.

— Почему не подождала меня, не позволила за тобой заехать? Лишь сухим письмом ограничилась, — нервно треплет волосы на затылке.

— А что такое? В чем проблема, Тор? Я взрослая девочка, могу позаботиться о себе. У меня были дела.

Мне кажется действительно слышу из его горла приглушенный рык. Но он довольно спокойно, даже осторожно, устраивает мою руку на сгиб своего локтя и увлекает дальше, к самой отдаленной части аллеи, где уж точно нас никто не заметит.